Руки Любавы сами по себе потянулись цветам:
- Dianthus acicularis? Где отыскал?
- Там… - прошлое махнуло рукой куда-то за спину. – Далеко.
- Помнишь ведь, не забыл.
- Любава, ему понадобится твоя помощь.
- Этому, твоему? – Любава кивнула в сторону Гранитного. – И
когда?
- Скоро. Он еще не знает об этом. Он силен и самоуверен, но он
придет. Обязательно.
***
Принесенный дневальным чай так и остался нетронутым. Наполненные
стаканы одиноко стояли на столе, и иногда казалось, что они
позвякивают от висящего в воздухе напряжения. Комендант Гранитного
подполковник Кремнев на правах хозяина расхаживал из стороны в
сторону, измеряя кабинет ровными как по линейке выверенными шагами.
Босой сидел, сгорбившись и скрестив ноги.
- Ты не можешь уйти. Твое место здесь.
Эта фраза в разговоре звучала уже не раз. Поначалу Босой пытался
отвечать на нее аргументами. Ни один разумный довод на коменданта
Гранитного не действовал.
- Могу. И уйду.
- Мы – будущее человечества. Ты не можешь этого не понимать, -
Кремнев отчитывал ловчего как провинившегося школьника.
- Человечество подождет, - Босой встал, и демонстративно
задвинул за собой стул, - я ухожу искать мать.
Подполковник скомандовал, не оглядываясь:
- Сядь.
- Нет.
- Сядь и послушай.
Ловчий упрямо потряс головой, отказываясь подчиняться.
Хотя не то, чтобы ему очень хотелось уходить. В форпосте он
впервые за много лет не чувствовал себя одиноким. И дело даже не в
том, что его, Рину и Зою здесь приняли как родных. У Сынов
Гранитного, как называли себя бойцы гарнизона, тоже был интерфейс,
хотя еще недавно Босой думал, что он – единственный среди людей
носитель инопланетной технологии.
Больше не нужно было скрываться, сдерживать силу и представлять
себя то волком в овечьей шкуре, то наоборот, овцой в волчьей. Не
нужно больше думать одну и ту же мысль – что будет, если люди
узнают? Или стоило давно уже все рассказать? Или нет?
В Гранитном, казалось, не существовало двойственности и
недопонимания. Все Сыны, любого звания, возраста и характера,
казались простыми ребятами, честными и прямыми, как древко копья. К
каждому можно было подойти и задать вопрос. Сыны отвечали всегда с
улыбкой и никогда не отказывали в помощи. Если, конечно, не были
заняты по службе.
Особенно удавались разговоры в столовой, во время ужина. Отбыв
тяжелый день, все охотно шутили, рассказывали байки о чудищах и
живущих неподалеку людях, расспрашивали о жизни далеких поселков и
слушали, едва ли не раскрыв рот. Редко Босому удавалось найти столь
благодарные уши, и он заливался соловьем, почти ничего не
привирая.