Посетитель закрестился и бухнулся в
ноги, звучно приложившись лбом о нечистые доски пола.
— Как на духу, говоришь… Грамоте,
поди, не разумеешь? Нет? Громов, протокол готов? Зачти ему.
Матвей быстро и чётко прочитал вслух
всё записанное и подал бумагу Прохору.
— Знаешь, за ложный извет что
полагается? Батогом не отделаешься. Ну, а коли знаешь, то вот здесь сказано: «С
моих слов писано верно», рядом крест ставь… Туманов! — В дверь заглянул
солдат-преображенец, что был нынче в карауле. — Проводи его в колодничью избу.
— За что? Ваше благородие! — Мужик
снова плюхнулся на колени.
— А ты, голубь мой, как полагал?
Извет — дело серьёзное. Сейчас арестная команда Федосова твоего привезёт и
завтра с утра будем следствие чинить. Да покуда истину не вызнаем, будете оба в
остроге сидеть.
Туманов увёл жалобно причитавшего
мужика, Прохор встал и потянулся всем телом.
— Всё на сегодня? Давай, Матюха, по
домам собираться. Ты почту разобрал? Было там чего важное?
— Нет, Прохор Петрович. — Матвей
потёр усталые глаза и стал убирать в ящик бумагу, чернильницу и перья. — Два
извета о непотребных словах, донесение тверского воеводы, на некоего Ивана
Большакова, что с портрета Ея Императорского Величества непочтительно мух
гонял. Да две бабы на базаре за место повздорили, космы друг другу повыдирали, а
потом одна на другую «Слово и дело» крикнула…
Скрипнула дверь. В проёме показался
старший канцелярист Михайла Фёдорович Кононов.
— Прохор, выдь-ка на двор, дело тут
до тебя…
Матвей навострил уши. Прохор и
Кононов — вечные соперники — издавна были на ножах. Причину неприязни Матвей не
знал, сложилась та давно, ещё до его появления в Тайной канцелярии, слухи же
ходили самые разные: не то Прохор у Кононова бабу увёл, не то Кононов на
Прохора ябеду настрочил — словом, что-то жизненное.
Прохор Петрович зыркнул сердито в
затворившуюся дверь, нарочито помедлив, оделся и пошёл на двор.
Матвей, сдёрнув с гвоздя свою тощую
епанчишку[2],
выскочил следом.
______________________________________
[1] Помавать — махать, покачивать.
[2] Епанча́ — широкий, тяжёлый, безрукавный круглый плащ с капюшоном.
***
На улице уже стемнело. Возле
комендантского дома, где нынче располагалось присутствие Тайной канцелярии,
горели масляные фонари. Света они давали мало — ровно столько, чтобы в канаву с
нечистотами не угодить. Но сейчас двор был ярко освещён воткнутыми в снег
факелами, прямо перед крыльцом стояла телега, вокруг которой толпилась уйма
народу — пара караульных преображенцев, Кононов, Прохор, палач Фёдор Пушников,
трое копиистов и незнакомый Матвею возница, державший под уздцы коротконогую
чубарую лошадь.