Соня судорожно вздохнула. На
Владимира она не глядела. В свете теплившейся возле икон лампады белел силуэт с
рассыпавшимися по плечам волосами.
— В тягости я, барин, — чуть слышно
проговорила она, помолчав. — Ребёночек у меня будет.
Сперва он даже не понял, о чём она
говорит, а когда смысл сказанного дошёл, Владимир схватил её за плечи и
повернул к себе. По щекам Сони катились слёзы.
— Не плачь, ну что ты?
— Барыня прогонит, когда прознаёт… И
замуж отдаст. Она блуда не терпит… — И Соня заплакала навзрыд.
— Не плачь, душа моя! Успокойся! Я
выкуплю тебя и дам вольную.
— На что мне вольная, Владимир
Васильевич? — Она грустно улыбнулась, отирая слёзы рукавом рубашки. — Мне вы
надобны, а не воля.
— Я женюсь на тебе. — Сердце вдруг
бухнуло, отозвавшись где-то в горле. — Мой ребёнок будет законным.
— Нет, — Соня серьёзно покачала
головой, — так нельзя. Вы жизнь себе порушите. Я не пойду за вас.
— Мой ребёнок не будет любодейчищем[1]! — Он
повысил голос, но, взглянув в её грустные глаза, притянул к себе и уложил
рядом, баюкая, как маленькую. — Спи. Завтра я всё устрою. Я никому тебя не
отдам, спи…
________________________________________
[1] Любодейчищ - незаконнорожденный ребёнок.
***
Рано утром он отвёз Соню в Торосово,
а сам вернулся обратно. Для визита к графине было ещё слишком рано.
Владимир бродил по дому, словно
задумчивое привидение. От волнения познабливало. Он понимал, что задуманное
перевернёт его жизнь, а возможно, и искорёжит её. Поступок сей не поймёт никто,
ни отец, ни друзья, ни тем более общество. Хорошо, коли в бешеный дом не
свезут.
Вчера, вернувшись в имение, он нашёл
несколько нераспечатанных отцовских писем. Батюшка вновь интересовался, какую
стезю намерен избрать его ветроголовый сын, и советовал обратиться за помощью к
князю Барятинскому. По тону письма чувствовалось, что терпение, каковое никогда
не числилось в матрикуле отцовских добродетелей, на исходе. Если он женится на
крепостной, можно смело забыть о любой карьере, а о реакции отца на подобную
эскападу Владимир и вовсе старался не думать. Меньшее, что его ожидало —
изгнание из дома, проклятие и лишение всяких средств к существованию как в
настоящем, так и в будущем. Он поёжился.
Впрочем, можно же венчаться тайно,
как Филипп. Нанять для Сони учителей, а потом, когда она получит хорошее
воспитание, представить её в обществе не слишком знатной иностранной дворянкой,
француженкой или немкой.