— Давай, сука, давай! Самеди вас всех
живьём выпотрошит. Вы будете молится, когда…
Импровизированный кляп затыкает ему
рот. Поток слов становится еле слышным. А в моей руке появляется
керамбит, и я приступаю к делу со следующими мыслями: Женевские
Конвенции… Скорее Женевские Рекомендации.
Через четверть часа, когда
обмочившийся от страха второй ублюдок заканчивает говорить и
смотрит в небо немигающим взглядом, я знаю о лагере Мистера Дювалье
гораздо больше, чем до этой исповеди. К сожалению, во внутренний
круг болтуна не допускали, но он видел мельком нескольких
пришельцев. Судя по описанию — светло-фиолетовая кожа, татуировки
на лице, острые уши и белоснежные волосы — это сородичи
Драганы.
Узнаю имя механика-самоделкина,
который собирает эти монструозные тачки — Анри Кассини. Француз,
сидел за участие в вооружённом ограблении, где убили несколько
заложников.
Узнаю, что в городе ввели
драконовские порядки, горожане боятся сделать лишний шаг. Их всех
заставляют добывать аркану и отдавать 80% офицерам Самеди. Еды не
хватает, но никого это особо не заботит. И так слишком много
голодных ртов, их число надо подсократить. Так мыслят эти
твари.
Узнаю, что сам главарь Фритауна до
сих пор активно рассылает отряды своих людей в поисках выживших.
Его интересуют сильные бойцы, припасы, редкие классы. Всё, что я
уже проходил. Одним из таких отрядов был тот, что мы сегодня
перебили. Их направили, чтобы заставить церковников сдаться.
С отдельным наслаждением я прослушал,
как Самеди вызверился от прошлой моей акции. Перебитый КПП, три
машины с бойцами, уведённые прочь из города. Не вернулся никто. Так
вот, Франсуа угрохал нескольких своих же подручных — вскрыл им
брюхо и принёс в жертву, чтобы наслать на меня проклятие. Или
жертвы были хреновые, или никаких проклятий не существует. Что же
более вероятно?
Выхожу из тупика, вытирая руки от
крови, а ко мне уже задумчиво идёт Накомис.
— Слушай, там какой-то человек
странный приехал…
— Насколько странный? Хобот на лице?
Костюм космонавта?
Полицейская жуёт губами.
— Тебе лучше самому взглянуть. А что
эти придурки, заговорили?
— О да, потом расскажу.
— Секунду, надо кого-то оставить за
ними приглядеть.
— Уже не надо.
Она хмурится, но ничего не говорит,
хотя не сомневаюсь, к этому вопросу мы ещё вернёмся.