Принцесса Эвелина изъявила желание взять Ронни в мужья.
Написала об этом собственноручно в крайне недвусмысленных выражениях.
Если бы это письмо кто-то другой прочитал, если бы о нём
стало известно среди знати или в народе, принцесса Эвелина оказалась бы
опозоренной на все времена.
За воспылавшую страстью девушку мог попросить отец, старший
родственник, друг, наконец, но не она самолично. Это немыслимо для здешних
традиций. На севере женщина может предложить брак и сама, но уж точно не в
надушенной и запечатанной королевской печатью писульке.
Зачем бы знатной даме самой таким заниматься? Выставлять себя
доступной, недостойной обычных ухаживаний? И если б только себя, но ведь и
родную сестру она предложила мне в жёны так просто, будто брак на всю жизнь —
это как кобылу купить.
Интересно, а принцесса Лайла вообще знает об этом письме? Она
такой способ общения с мужчинами одобряет?
Когда я думаю об этом, то всегда злюсь. А думаю много — времени
в дороге хватает.
Пару догадок у меня уже есть. И ни одна из них не делает чести
королевским дочерям. Надеюсь, что это всего лишь взбалмошная неосторожность
избалованной принцессы, но верить в такое — как, глядя на набрякшее тучами
небо, утверждать, что дождь не пойдёт, ведь мокнуть под ним так не хочется.
Первое, о чём я подумал — что невеста, предложившая себя и
торопящая с ответом, вынуждена сыграть свадьбу с тем, кто согласится закрыть
глаза на то, что первенец у молодой семьи появится слишком рано.
К сожалению, подумал я об этом слишком поздно. Получивший
ответ королевский гонец уже ускакал.
— Мы пообещали добраться до них за самое короткое время, —
сказал Ронни, оглядываясь кругом, будто мгновение назад вместо мокрого леса
видел роскошь королевского замка, а теперь злым чародейством его потерял. —
Снимаемся с места, нужно спешить.
— Нет, не нужно. Я хотел кое-что с тобой обсудить.
Ронни вцепился ладонью в собственные волосы.
— Ты же согласился поехать со мной!
— Да, а теперь думаю, что поспешил. Не увидел, что мы,
возможно, суем головы в мышеловку.
— Какую ещё мышеловку? — Ронни всерьёз разозлился.
— Тебя не насторожило, что принцесса зовёт тебя, безвестного
рыцаря, в мужья? С чего бы ей это делать?
Ронни улыбнулся лукаво, подмигнул, и это только уверило меня
в том, что я, конечно же, прав, и принцесса Эвелина — женщина распущенная и
нечестная.