— Ну а ты? — спрашиваю его я.
— А я уже принял, — отвечает он впервые за всю дорогу
серьёзно. — Если ты прав, и она на сносях, и ей нужна помощь, то я уж
как-нибудь переживу, что наш первый ребёнок будет не похож на меня.
— Даже так? — Усмехаюсь.
— Ты не видел её. Она вся словно горит, вся такая...
Он не в силах описать её красоту. Взмахивает руками,
оглядывается по сторонам и вдруг тычет в небо пальцем.
— Она как солнечный свет, яркая, откровенная, настоящая. — Его
улыбка резко исчезает, как сорванная порывом ветра. — Когда ты увидишь её,
помни, брат, что эта девушка не для тебя.
Я удерживаюсь от того, чтобы спорить с ним и пытаться как-то
образумить. Он мастак в том, чтобы бросаться словами, но когда доходит до дела,
чаще всего поступает разумно. Время само расставит всё по местам.
Так и случается. И первое, что я понимаю — как ошибался.
Девушка, сидящая в кресле, оказывается бесконечно
прекрасной. Испуганной, взволнованной, едва способной дышать. Смотрит на меня, прямо
в душу заглядывает, пока ангелы поют мне свои песни. Стоящий кругом шум
отодвигается, пока полностью не стихает, и остаётся лишь гул крови в ушах, стук
сердца и оглушительный звук собственного дыхания.
Никогда прежде я не видел такой, как она.
Она больна, не способна ходить, как её сестра и писала —
честно и совершенно безжалостно. И при этом Лайла сияет будто звезда, а её колдовской
взгляд ещё долго не отпускает.
— Ну что? Как тебе наши невесты? — весело спрашивает Ронни,
пока мы идём к главному входу, распахнутому для нас.
Вокруг слишком много ушей, и я молчу. Но не только поэтому.
Ронни, наверное, расстроится, но принцессу Эвелину я если и
заметил, то лишь краем глаза. Её сестра — Лайла, до чего же красивое имя —
заслонила собой целый свет.
Сердце до сих пор колотится так, будто я стою в кругу и
бьюсь не с одним противником, а несколькими. И это странно. Девушка красива,
но... Ловлю себя на мысли, что дело не только в её красоте.
— Вас ждут в тронном зале, — сообщает встретивший нас
придворный. — Прошу вас. Я провожу.
Ронни знакомится с неким Николасом, я всё ещё молчу. Впервые
думаю о том, что, даже если Эвелина нагуляла дитя, и к нам обратились лишь по
этой причине, буду не отговаривать, а наоборот — уговаривать Ронни принять в
жёны принцессу с подарком. Он хорохорится, но я-то знаю, что любой намёк в ту
сторону для него как ножом по сердцу.