— Поговорим? — предложил я, на всякий случай усаживаясь
подальше, чтобы девушка не смогла добраться до меня одним
прыжком.
Куава даже голову в мою сторону не соизволила повернуть. Крутила
в руках клубок ниток и молчала.
— Ты вчера назвала меня предателем. Почему?
Этим всё-таки я привлек её внимание.
— Ты моха-ане, — отрезала она. Тем же тоном, что и отец Доминик,
когда говорил про инков и какой-то их “кровавый дар”.
— Я не понимаю, что это значит.
Девушка повернулась ко мне. В её взгляде мелькнул интерес.
— Ткач, — “очень понятно” пояснила она.
— Пророк? — уточнил я. Ну мало ли, вдруг у нас тут сложности
перевода?
Инка отрицательно качнула головой.
— Ткач, — повторила она. — Ты не знать кто ты?
— Теперь уже не уверен, — на русском, потому что для себя,
пробормотал я.
Вот чем она меня пугала, так это реакциями. Казалось бы, над чем
тут можно так весело хохотать? Инка, между тем, так и сделала —
рассмеялась, словно я ей неприличный анекдот рассказал. И ещё в её
смехе было облегчение.
— Показать, — наконец успокоившись, проговорила она. — Я
показать. Ты понимать.
Девчонка что-то задумала — с чего вдруг такая готовность к
диалогу? С другой стороны — что она способна мне сделать? Инка не
одарённая, а я как раз наоборот. Да и Альдо рядом — стоит за
дверью, проинструктированный врубать глушилку, если почувствует
опасность. Так что можно и рискнуть.
— Показать, — невольно подстроившись под её манеру говорить
ответил я.
Куава протянула мне кипу, которую до этого времени крутила в
руках.
— Взять рука. Два рука. Держать. Не отпускать.
В душе шевельнулось неприятное предчувствие. Подозрительно это
было: то кидается и глаза выцарапывает, то такое сотрудничество. Но
дар молчал, не сигнализируя об опасности, так что я решил, что
просто дую на воду. Осторожно протянул обе руки и с некоторой
опаской прикоснулся к нитям.
Ничего не произошло. То есть, сначала ничего не произошло. Инка,
так же как и я, держала клубок двумя руками, смотрела мне в глаза
и… улыбалась. Очень довольно улыбалась. Я бы сказал —
кровожадно!
Затем мы оказались в другом месте.
Во все стороны — бескрайнее голубое небо. Глаза слепило палящее
солнце. Часть яростного диска закрывала лицо девушки, склонившейся
надо мной. Нет, уже не девушки — жрицы! Её чёрные волосы были
убраны в сложную, удерживаемую массивными золотыми украшениями
прическу. Лицо серой мышки превратилось в суровый и прекрасный лик
богини, на тонких губах змеилась торжествующая улыбка. В общем,
ожившая иллюстрация к фильмам про коренное население Америки.