Ещё. Жёлтая ромашка – озноб и невероятная, нереальная радость.
Прыгаю по поляне, как полоумный. Ещё. Древесный гриб. Чёрная тоска,
зелень в глазах, и прозрачные стволы ёлок. Вижу лес насквозь, будто
он стеклянный. Жаль, не дальше вытянутой руки.
Каждый раз записываю слова. После стебля папоротника меня
затошнило. Стоя на коленях, я трясущейся рукой вывел на земле новое
слово.
«Вам нужно поспать» – нежно произносит моя блондинка, и перед
глазами выскакивает уже знакомый значок. Восходящее солнце и
растопыренная пятерня. Что там говорил красавчик? «У тебя уровень
повысился». Вот что он сказал.
Нет, здесь нельзя спать. Кругом ни души, только мухоморы высотой
по колено, да причудливой формы обломки скал торчат из земли.
Деревья толщиной в два обхвата, и между ними, далеко вперед, что–то
блестит, будто осколок синего стекла.
Крохотное озерцо посреди леса, в прозрачной воде видны камушки.
По гладкой поверхности плавают кувшинки необыкновенных
размеров.
Обхожу синий пятачок по периметру. С берега в воду плюхается
толстая лягушка, торопливо плывёт, загребает лапками. Кувшинки
покачиваются на волнах, их стебли лениво колышутся между придонных
камней. Похоже, будто кто–то выдавил в глубине леса круглую ямку и
наполнил её водой. Если бы я хотел создать идеальное озеро, полное
красоты и покоя, оно было бы таким.
Захожу в воду, срываю пару кувшинок. Пытаюсь поймать лягушку, но
скользкая тварь проскакивает между пальцев и плюхается в тину.
Выхожу на берег, какое–то время стою, смотрю, как по воде
расходятся идеальные круги, как колышутся белоснежные кувшинки.
Господи, если в твоей вселенной есть рай, пусть там будет такое
озеро.
Отворачиваюсь и ухожу. Нельзя стоять на месте, нельзя.
В мешке у меня уже собрался порядочный гербарий. Охапка листьев,
цветочный букет, куски коры и парочка грибных шляпок. Вот опять эта
трава с красным венчиком. Срываю волокнистый стебель и решительно
сую венчик в рот. Заодно отламываю кусок древесного гриба.
Тщательно пережёвываю. Сочетание двух травок даёт неожиданный
эффект. Лес вдруг наполняется многоголосым гулом, деревья обретают
чёткий контур и становятся плоскими, как куски стекла. Из земли
внезапно проступает тропа – узкая полоска, покрытая сетью мелких
трещин. Мир окрасился серыми тонами, будто в солнце вставили
громадный фильтр из мутного стекла.