В теле не осталось влаги, и в какой-то момент я перестал
шевелиться, разве что, открывал глаза в периоды бодрствования. В
животе и груди чувствовался провал, словно скафандр облегал одни
кости. Я сидел, оперевшись спиной на стену камеры с поникшей
головой. И был уже мёртв. Мумия, способная мыслить, не более того.
Боялся, что если пошевелю руками, то тело рассыплется в прах. Но
когда набирался смелости для движения – этого не происходило. И
снова оставался жив. «Чем я это заслужил?» – проносилось в мыслях.
Я корил тот день, когда родился и не умер. Худшей жизни, чем
существование в ограниченном пространстве без возможности умереть,
– не придумаешь. Злосчастное тело было не способно повторить подвиг
после моего рождения и впасть в состояние анабиоза, чтобы не мучить
меня, видимо, из-за отсутствия любого вида энергии, кроме моей
собственной.
Вскоре мысли начали путаться. И даже в периоды короткого
бодрствования я перестал открывать глаза. Мысленно общался сам с
собой, постепенно теряя рассудок. А когда, наконец-то, захотел
открыть веки в надежде, что теперь уж точно обращусь в прах, то не
смог. Тело существовало. Вот оно. И я ощущал свой разум в нём, но
уже не мог контролировать ничего, даже мысли.
Я настолько глубоко зарылся в собственном сознании, что
реальность перестала существовать.
…Вот, я иду по пляжу райского острова, держа за руку Элиз,
лёгкий ветерок колышет волосы, а любимая смеётся. Вот мы с Люциусом
ведём беседу о квантовых двигателях, и он вставляет в объяснение
нелепые шутки и наливает мне очередной бокал голубого вина. Я
забираю Кайла со школы и он, называя меня отцом, рассказывает, что
победил в соревнованиях. Вот, мы плаваем в земном море, и вода
такая приятная. Вот, я ем жаркое из амаранского кабана, и оно
слегка обжигает мне язык. Вернулось ощущение температуры вокруг, и
я часами наслаждался солнцепёком. Моя новая реальность. Красивая и
радостная жизнь, идущая по кругу, пока ещё мог мыслить.
«Мыслишь – значит существуешь», – так говорил какой-то земной
философ. Существуешь, не более того. Со временем камера, ставшая
моей прижизненной гробницей, перестала для меня быть реальной.
Настолько, что только мысли остались реальными и существенными. И
мне нравилась новая жизнь. Каждый рассвет я просыпался вместе с
Элиз и всегда в разных местах. Можно ли найти рай в тюрьме? Так вот
он…