– Вера Павловна, это Роман Гавриилович Иванов, наш целитель.
Тысячу раз спасал меня из затруднительных положений. – Лекарь кинул
строгий взгляд на Толстого и коротко мне кивнул. – Роман
Гавриилович, это Вера Павловна Оболенская…
Я сделала неуклюжий книксен, всё ещё придерживая руку, а Толстой
принялся рассказывать о нашем небольшом приключении. Когда он
закончил, врач бросил на меня уже более теплый взгляд. Понятно, за
кого он меня принял в первые секунды. Как и повозчик. Но рассказ
Фёдора Алексеевича, кажется, убедил его в обратном.
– Мадемуазель, вы позволите? – Иванов подошел ко мне, протягивая
руки к плечу, обращаясь по-французски. Понятно почему, ещё один
тест.
– Конечно, доктор, если вы поможете мне снять шляпку, в ней
очень душно. – Отвечала я, еще и присовокупив это вежливой,
насколько позволяла мне боль, улыбкой. Врач смягчился на глазах.
Ага, конечно, какова вероятность, что улицам Петербурга бродит
проститутка в дорогом, приличном платье, которая свободно говорит
по-французски?
Когда шляпка, которая и вправду мне уже жуть как надоела, была
снята совместными усилиями, Иванов, ещё три раза извинившись за
неудобства, осмотрел моё плечо и вынес вердикт: вывих. Поручик
топтался позади, с плохо скрываемым волнением.
– Вправлять? – Вздохнула я, уже проходившая через эту неприятную
процедуру. В детстве я была весьма непоседливым ребенком, и как-то
раз уже неудачно падала с дерева. Поспорили с другом о том, кто
быстрее доберется до самой макушки. В тот раз вывихнутая лодыжка
казалась мне пустяком по сравнению со сладким вкусом победы.
– Увы. – Кивнул Иванов. – Не могу обещать, что больно не
будет.
Я кивнула. А что мне ещё оставалось? При помощи врача и
суетившегося рядом поручика, я легла на жесткую кушетку, которая,
видимо, служила суровому доктору, ещё и постелью. На столике
поблизости лежала нераскуренная трубка и свежая газета. Понятно, от
чего мы отвлекли Романа Гаврииловича.
– Держитесь за что-нибудь, так будет легче.
– Вот. – Толстой был тут как тут. Встал на одно колено перед
кушеткой, протягивая свою руку. – Вот, Вера Павловна, держитесь.
Как бы я хотел, чтобы вы могли отдать всю свою боль мне!
Я не сдержалась от улыбки. Поручик с отчаянным желанием мне
помочь, заставлял сердце теплеть. Я с коротким «Спасибо», и правда
левой рукой вцепилась в его предплечье.