Я в сердцах прижала левую руку к груди, подняв взгляд на
генерала. Тот слушал внимательно, но по лицу не разобрать, верит
или нет. Я быстро опустила взгляд снова.
– И на коленях стояла, и розгами она меня била, и голодом
изводила, с девками дворовыми она ласковее была. А потом… – Вот
быть хоть одну слезинку из себя выдавить! Но нет, плакать на заказ
у меня от чего-то не выходило. Так что я просто на сухую
всхлипнула. – Потом сыну её, Аркаше, дураку и недорослю,
восемнадцать стукнуло. И она нас женить задумала, чтобы всё, что
батюшка мне завещал, в её руки попало.
Я вновь всхлипнула и с удивлением заметила, как ко мне
протягивается рука с белоснежным платком. На углу было изящно
вышита золотая монограмма «ТП». Я благодарна кивнула и прижала
платок к совершенно сухому лицу.
– Как же… - Толстой прочистил горло. – Как же вы в Петербург
попали? Оболенские, это под Новгородом у Вас имение?
Я кивнула. И дальше стала нести околесицу о том, что однажды в
имение тётушки приехал дальний родственник, привезший приглашение
на праздник в честь запуска воздушного шара. Тётка, как противница
любого научного прогресса наотрез отказалась куда-либо ехать, ну а
мне так захотелось повидать сие чудо, что я стала Глафиру Андреевну
уговаривать. Но в ответ лишь получила очередной отказ. В этот
момент я театральным жестом задрала подол платья. Конечно, Петру
Александровичу, как приличному человеку бы отвернуться, да цепкий
взгляд темных глаз успел скользнуть по моим коленкам и выше, где
были очень красноречивые синяки. Это был мой козырь. Синяки –
результат падений на тренировки по акробатике, таких у меня было
хоть отбавляй. Кто же там будет разбираться, что похоже на побои, а
что нет? Толстой отвел взгляд, а я быстро одернула подол.
Жалостливый рассказ окончился тем, что приглашение я свое
выкрала вместе с деньгами, да из поместья сбежала. Дошла до
соседей, благо идти было всего ничего, под благовидным предлогом
одолжила коляску с кучером, которых отпустила сразу по прибытии в
столицу.
– А в подворотне той, в дровянике, кошелек припрятала. На
празднике суета была, толчея, а то — всё, чем я располагаю. – Я
решительно встала, поморщившись от неприятных ощущений в плече. –
Понимаю, Пётр Александрович, что ставлю Вас своим рассказом в
крайне неловкое положение. Но Вы мне ничем не обязаны. Полагаю,
моих денег хватит, чтобы снять экипаж до дома, а там… - Мой голос
дрогнул. – Будь что будет.