– Слыхал. – Голос хозяина звучал устало. – Не могу взять в толк,
душа моя, от чего Вы осерчали…
Если Толстой намеревался таким образом успокоить жену, то это
был заранее проигрышный вариант. Голос женщины буквально зазвенел
от ярости.
– Я?! Осерчала?! Может это Вы, Пётр Александрович, утратили
всякий стыд? Привели к нам в дом непонятно кого. Может она… она… –
Донёсся всхлип.
Нынче утром меня пригласили позавтракать вместе с четой Толстых.
За столом царила необычайная атмосфера. Мария Алексеевна метала в
меня молнии взглядом, генерал делал вид, что ничего не замечает. На
все вопросы я отвечала коротко и скромно, стремясь как можно меньше
нервировать хозяйку дома. Но всё изменилось, когда на пороге
возникли дети. Они едва не запищали от радости, увидев меня, и
стали наперебой родителям рассказывать про наши вчерашние
приключения. Конечно, никто из нас троих не проболтался о том, что
Евдокия и Алексей играли в салки в музыкальной комнате. Когда мать
строго спросила, что же дети делали там в столь позднее время, я
без запинки ответила вместо замешкавшейся Евдокии, что
прогуливались перед сном. Версия так себе, но лучше, чем догонялки.
Мария Алексеевна после этого стала до чрезвычайности нервной.
Роняла вилку, ёрзала на своём стуле с тремя подушечками, разве что
глаз у неё не подёргивался. Когда гувернантка увела брата с
сестрой, я тоже поспешила ретироваться к величайшему облегчению
генеральши. Правда вот, недалеко: притаилась сразу за дверью
столовой.
– Я же объяснил, что это сестра моего давнего товарища. Она
осталась совсем одна, я не мог отказать в просьбе. – Кажется, уже в
десятый раз повторял Толстой.
– Нынче же весь Петербург будет болтать, что Вы привели в дом
полюбовницу!
– Если Вы так сего опасаетесь, моя драгоценная супруга, то я бы
рекомендовал Вам не рассказывать об этом всему Петербургу…
Раздался звон разбитой посуды, удачно заглушивший мой смешок. Я
поспешила убраться из-под двери куда-нибудь подальше от эпицентра
скандала. Расклад дел в чете Толстых мне был ясен, осталось понять,
кто выиграет в этой маленькой фамильной баталии. Думается, генерал
не вышвырнет меня на улице без средств к существованию, но,
очевидно, что в доме его я больше находиться не могу. Принимать
поспешные решения пока было глупо, необходимо было дождаться, когда
Толстой явится ко мне.