— Потому что я не знаю всех, кто в этом замешан, — Ушаков провел
рукой по лицу. — Боюсь, эта зараза далеко проникла, и у нас нет
Флемма, который бы сумел ее изолировать. Скоро к вам придут, ваше
величество. Не отказывайтесь сразу от их предложений, возьмите
паузу, скажите, что вам надо все тщательно обдумать. Нам нужно
постараться выявить всех заговорщиков до того момента, как вернется
государь.
— Почему так, Андрей Иванович? Почему на него кто-то так
обозлился? Ведь Петр ничего плохого никому не делал, — Мария
заломила руки. Впервые с того момента, как она оказалась в России,
ей было настолько страшно. Еще совсем недавно она сетовала на то,
что её держат в неведение. Сейчас бы она многое отдала за
возможность в этом неведение оставаться.
— Один его проект манифеста о службе Отечеству может многим
показаться несправедливым, — Ушаков поднялся из кресла. Ему
предстояло очень много работы. Да еще и работать нужно было почти
вслепую. Он не был даже уверен в том, что и в Тайной канцелярии нет
никого из заговорщиков.
— Какой манифест? — Мария непонимающе посмотрела на него.
— О, вы не видели его? Я пришлю вам, почитаете. Но, если
вкратце, в этом манифесте, Петр Федорович упраздняет любую причину,
по которой дворянин может не служить своей стране. Даже увечье или
болезнь не принимаются в расчет. Не можешь проходить службу на поле
брани — подерем то, что по силам. И если дед его Петр Алексеевич
оставлял некоторые исключения, то Петр Федорович убрал последние.
Служба солдат до пятнадцати обязательных лет сокращается, и,
угадайте, ваше величество, сколько лет должен посвятить Отечеству
человек, чтобы иметь право и дальше называть себя дворянином?
— Пятнадцать? — Мария сильно захотела увидеть эту бумагу.
Действительно, за такое вполне могли убить. — А он женщинам не
придумал службу организовать?
— Хм, — Ушаков только многозначительно хмыкнул. — Проблема в
том, что он думал, будто у него есть время, чтобы все подготовить
для принятия этого манифеста, который Петр Федорович готовил к
своей коронации. Что лет пятнадцать, а может быть и все двадцать у
него есть в запасе. Этого времени хватило бы, чтобы плавно подвести
дворян к подобной мысли. Вот только это время у него отняли. А
проект манифеста остался. Как и другие наработки, которые тоже
ничуть не понравятся нашим помещикам, коим в последнее время
постепенно ослабляли удила.