Мантескьё снова закашлялся, и его собеседники замолчали, думая
каждый о своем. Под оком парижского дома Монтескьё прогрохотала
карета, и остановилась. Этот звук не был неожиданным, поэтому
находящиеся в комнате люда не обратили на него никакого внимания.
Но вот стук в дверь заставил насторожиться. Оставалась, правда,
надежда на то, что стучат в дом по соседству, но прошедший в
прихожую лакей развеял эту надежду.
— Вы еще кого-то ждете? — Вольтер посмотрел на хозяина дома,
который в это время подносил ко рту бокал с уже остывшим
глинтвейном. Монтескьё покачал головой.
— Но, я и вас не ждал, друзья мои, хоть вы и доставили мне
невероятный сюрприз, скрасив своим присутствием мои тягостные
будни. — Сказав это, хозяин дома замолчал, и все трое прислушались
в тому, что происходит на первом этаже, где и был расположен вход в
дом. Спустя довольно непродолжительное время, раздался звук шагов
на лестнице, и дверь в комнату, которую сам Монтескьё называл
гостиной, отворилась.
— Граф Романов, господин барон, — сказал лакей и быстро вышел,
пропуская в комнату гостя. «Хорошо еще этот болван догадался у
гостя забрать плащ и шляпу», — раздраженно подумал про себя
Монтескьё, разглядывая вошедшего.
Незваным гостем оказался юноша лет восемнадцати на вид, с
белокурыми волосами, коротко постриженными, что смотрелось очень
необычно, особенно на фоне того, что юноша не носил парик. Как и
все блондины юноша мог бы выглядеть невзрачным, если бы не загар,
накрепко прилипший к коже лица, который оттенял светлые глаза,
делая их более выразительными. А когда он только вошел, хозяина
дома поразило суровое, можно сказать жесткое выражение, застывшее
на этом юном лице, которое никак не вязалось с его возрастом. Но
это выражение настолько быстро сменилось восторженным, что
Монтескьё решил, что ему показалось, и это игра света из камина
сыграла с ним злую шутку. Юноша тем временем сложил руки на груди и
на отличном французском языке произнес.
— Господин барон, как я счастлив находиться здесь и лицезреть
вас воочию. Вы даже не представляете, насколько преданным вашим
поклонником я являюсь.
***
Пока мы ехали через миллион различных герцогств, княжеств и
маркграфств, я окончательно запутался в них, особенно в их
названиях. Все эти образования, являющиеся отдельными государствами
и обладающие видимостью суверенитета, были настолько нелепы,
настолько убоги, что я даже не пытался в них разобраться и тем
более запомнить. Видя их бедность, когда из самого ценного
владельцы полуразрушенных замков обладали лишь именем и огромным
гонором, я вполне мог предположить, что польская королева в
девичестве действительно сама себе чулки штопала. Хотя в этом
предложении от каждого слова несет какой-то неправильностью. По
сравнению с этими герцогствами моя Гольштиния выглядит ого-го какой
охренительно большой и серьезной. А уж когда Дания вернет мне
Шлезвиг, то и вовсе будет вполне себе неплохая губерния.