Сел стащил рубашку, а она продолжала:
– И брюки! Брюки тоже!
Отвернулась, не скрою, мне была приятна такая забота, был просто счастлив. Сдёрнул штаны, забрался под одеяло и отрапортовал:
– Готов как юный пионер!
Посмотрела, лукаво улыбнулась.
– Молодец! Сейчас лекарство дам, – и вытащила из своей сумки плоскую фляжку, отвинтила крышку-пробку, я почувствовал запах коньяка.
Поднесла фляжку к моему рту.
– Расширим сосуды, пейте без разговоров.
Я глотнул с удовольствием, из её ручек хоть керосин.
Забрала и тоже отпила, один второй глоток, и спросила негромко:
– Скажите, Пётр Сергеевич, почему вы не женились?
Удивился, задумался, сам не знаю…
Вика продолжала, уже громко:
– Не надо спешить, не надо! Я вот замуж выскочила, заторопилась, дура! Дура круглая! Сейчас не живу, а маюсь. Старуха, змея подколодная, следит за мной, всё Павлу докладывает. Вот кто на гиену похож!
Сел на диване, попробовал возразить
– А мне показалось, что симпатичная женщина.
Толкнула меня в плечо, пришлось снова лечь, и сказала так же зло:
– И Эдьку этого ненавижу. Вином от него пахнет, наркотики глотает в ночном клубе. Девки какие-то возле вьются, противно даже говорить… На улице за спиной слышу: её муж банкир Пуп… Пуп! Думаете приятно?
Попытался было успокоить, даже улыбнулся. Улыбочка, правда, получилась кривоватая.
– Не волнуйтесь, это у вас давление поднимется.
Вика не слушала.
– Пуп! С ума сойти! А я кто выходит – Пупша? Упасть и не встать! Если бы я была твоей женой, тогда кто? Воробьиха! Просто конец света, смехота кругом… Давай ещё по глоточку…
Взяла фляжку и подала мне.
– Пей, а я позвоню, отмечусь.
Фляжку взял, но пробку отвинчивать не стал, а она вынула из сумки мобильник, набрала номер.
– Павел, это я. Икру купила, едва нашла в стекле. Сёмга плохая и салями тоже, ладно, поищу… – сказала и кинула телефон на стол.
– Вот и весь наш разговор, велел не мешать, отключился на полуслове.
7
Села со мной рядом, оглянулась.
– У тебя никакой музыки нету?
– Есть, – вскочил, и, как был только в майке и трусах, подошел к окну. Там стоял старенький, деревянный ещё, проигрыватель, включил его, а где же пластинки?
– Ну-ка, ну-ка, вылезайте, – с этими словами разобрал кучу газет, нашел под ними свою любимую пластинку – «Токаты» Баха, поставил, и в комнате торжественно и мощно зазвучал орган.