Углубившись вглубь склада, туда, где нас не могли услышать, я
спросил:
- Что это значит? Что за ерунда?
- М-да, неприятность, конечно, - согласился он, - но что
поделать? Приказ Стесселя!
- Приказ прямо по моим людям?
- Нет, что вы, конечно же, нет. Приказ общий, обязывающий
каждого свободного мужчину явится на формирование добровольческих
дружин. Ваши люди также попадают под действие этого приказа.
- Но что за глупость? Разве не известно, чем тут занимаюсь я и
мои люди? Оторвать их от дела сейчас просто немыслимо, это принесет
только вред крепости, нежели пользу.
- Да, я тоже так считаю, - согласился Зверев. – Но приказ есть
приказ. И капитан Валеев человек подневольный, он также исполняет
приказ, как и все остальные. Вам на него злиться не следует.
- Я на него не злюсь, я на него удивляюсь…. Эх, ладно, понимаю,
что опять придется переться к Стесселю, улаживать это
недоразумение. Обидно, что время на это придется потратить.
Я своих людей Валееву не отдал. Сказал, что их здесь нет,
демонстративно закрыл склад и вместе с ним пошел до штаба крепости.
Ходу туда был пять минут.
Но и в штабе Стесселя не оказалось. По расспросам выяснил, что
он разъезжает с инспекцией по крепости, проверяет укрепления и
поддерживает моральный дух солдат. Но обещался быть к вечеру. Что
ж, понимая, что у меня в запасе почти шесть часов, я отправился до
дома. Нужно было отобедать, да и просветить своих людей по поводу
добровольческих дружин. И вот за обедом, когда мы все вместе
хлебали наваристые щи, а я с набитым ртом рассказывал о последних
новостях, Данил вдруг сказал:
- А бы пошел, Василь Иваныч.
Я поперхнулся, уставился на своего архара.
- Чего? Зачем это?
- Ну, я бы это…, хотел бы сам японца бить, своими руками.
- С дубу рухнул? Убьют ведь!
- Может убьют, а может и нет, - как-то легкомысленно ответил
Данил. – Только я в эти дружины идти не хочу, со стариками и
сосунками служить мне нет никакого интереса.
- Вот как? А куда же ты тогда хочешь?
- Ну, не знаю. На Высокой я бы хотел, там, где мы укрепления
строили. А что, там будет вполне безопасно, стены крепкие мы с вами
там поставили, ни один японский снаряд не пробьет.
Я, молча, уставился на него. Тот нисколько не смущаясь, отвечал
мне взглядом, ни на секунду не прекращая медленно перемалывать
челюстями жесткую корку хлеба. Все же архары мои – простодушные
наглецы, иногда говорят мне то, что думают. В принципе, именно это
мне в них и нравится.