- Значит, это выходит, что чайку можно использовать только
вблизи крепости? Так получается?
- Да, только так. Только в качестве ближнего разведчика. Ну, или
малого бомбардировщика.
- Ну-ка, ну-ка, поясните, что вы имеете в виду.
Я и пояснил. Хотя говорил ему это ранее, но кажется, он это
подзабыл. Или слушал тогда невнимательно, а сейчас, когда жареный
петух начал долбить по самому копчику, оказался весь во внимании.
По мере моего объяснения, он вдруг вспомнил:
- Ах да, как же, было такое! Да. А еще ток по проволоке вы
предлагали пустить. Совершенно варварский способ, но, похоже, нам
деваться теперь некуда.
Ну, это уже была не моя идея, и я сказал об этом Стесселю, но
его это уже не интересовало. Он снова вернулся к нашим летальным
аппаратам:
- Так, значит, скоро у вас будет второй экземпляр. Хорошо, очень
хорошо, - он задумался. Откинулся на спинку кресла, приложил ладонь
к глазам, так, словно его донимала сильная головная боль. Через
несколько секунд решил: - Что ж, видимо, придется мне пойти вам на
встречу. Шесть человек…, м-да…. А вы что же, будете организовывать
какие-то курсы?
- Конечно, как иначе? Все что знаю, людям расскажу, покажу, а
мой Агафонов даст им практику. Потом как мы их обучим я целиком
передам этих людей вам обратно вместе с моими летательными
аппаратами.
- А ваш Агафонов что же?
- После курсов я бы хотел увезти его из Артура. Как и Грязнова.
Здесь им более делать будет нечего.
- А если им построить еще один аппарат? Про запас, так
сказать?
- Не из чего. Двигатели мы снимали с моих мотоциклов, а их
осталось всего два штуки. Лучше их моторы оставить под замену.
- Хорошо, как скажете. Вам виднее. В течение трех дней вам
пришлют шесть человек, которых вы будете обязаны обучить искусству
полета.
Я кивнул.
- Это все? Более у вас ничего нет ко мне? Никаких
предложений?
Я хотел было сказать про желание Данила пойти добровольцем на
Высокую, но передумал. Не та эта просьба, чтобы озвучивать ее перед
Стесселем, ее вполне могут удовлетворить другие чины.
- Это все.
- Тогда всего доброго, Василий Иванович. До свидания.
И я вышел из штаба под вечернюю прохладу. Солнце быстро
скрывалось за голыми, лишенными любой растительности сопками и
город погружался во тьму.
Те шесть человек, что пришли ко мне через три дня, были простыми
солдатами. Все как один низенькие, щупленькие, с испуганными,
затравленными взглядами. У кого-то на лице красовался фиолетовый
синяк, кто-то кособочился, тихо переживая боль в боку. Они стояли
передо мною, затравленно поглядывая снизу-вверх, ожидали своей
участи. Складывалось впечатление, что мне сюда прислали самых
негодных, тех, от кого не было никакого проку на передовой в
окопах.