Слово «забодался» произвело на Аверина сильное впечатление. Он
пару раз произнёс его вслух – наслаждаясь его звучанием. Потом
оценивающе посмотрел на Свету. Прищёлкнул языком, поправил на
голове бумажную пилотку: сдвинул её на бок. Похлопал меня по плечу,
пообещал, что «как старший товарищ» придёт мне на выручку. Сказал,
что с радостью «пободается» с комсомольским вожаком вместо
меня.
Походкой бывалого ловеласа староста направился к ловко
подрезавшей капустные стебли Пимочкиной. Не убоялся её большого
ножа. Я мысленно благословил героя на очередной подвиг, пожелал ему
избежать новых ранений. Пробормотал жалобы на то, что даже во сне
(если всё же сейчас спал) труд колхозника меня не привлекал. И что
лишь в неправильном сне резиновые сапоги так быстро натирали на
ногах мозоли.
Аверин переключил внимание с меня на Пимочкину. Я тут же в
глазах студентов снова стал «Эй» - человеком невидимкой. Никто не
пытался заговорить со мной, не подходил ко мне близко. Мне
чудилось, что парни и девчонки поглядывали на меня настороженно,
как на незнакомого зверя – будто прикидывали, насколько я для них
опасен. Совсем никакого внимания я не заметил только со стороны
Альбины Нежиной.
Такое отношение сокурсников к моей персоне удивляло (был раньше
избалован вниманием), но не смущало. Я сам не заметил, как
погрузился в размышления, ловко срезая своим мачете капусту и
оттаскивая ту на кучи. Взмах ножом – рукой ловишь кочан. Относишь
его к стремительно разраставшейся капустной горе, по щиколотку
погружаясь в сухую землю. Вытер пот с лица, поправил пилотку. Снова
взмах…
***
Работа в поле далась мне неожиданно легко. Словно была для моего
нового тела привычной и необременительной. Поймал на себе несколько
завистливых взглядом, когда в составе толпы еле переставших ноги
студентов бодро вышагивал к дому трактористов. Не слышал от
сокурсников ни рассуждений о пользе спорта, ни фамилий спортсменов.
Позабыли студенты и о достижениях советской космической программы.
Не рассказывали анекдоты. Лишь урчали животы, да звучали
предположения, какие именно блюда ждали нас на ужин.
По пути к дому трактористов я не слышал жалоб на голод и
усталость от Аверина (за локоть старосты держалась бледная комсорг
Пимочкина). Статус героя не позволял Славке жаловаться вслух, хотя
живот Аверина кричал едва ли не громче других, а пилотка из газеты
на его голове выглядела такой же измученной, как и сам Вячеслав.
Обходилась без нытья и Альбина Нежина. Она гордо вышагивала с
прямой спиной в окружении обновившейся компании бледных от
усталости кавалеров. Даже изредка улыбалась, иронично поглядывая на
своих спутников.