Мне показалось странным, что я позабыл о военной кафедре. Ведь и
в прошлой жизни исправно посещал занятия на самом верхнем этаже
института, где разгуливали красноносые мужчины в военной форме.
Преподавательский состав военной кафедры девяностых годов
запомнился мне не с лучшей стороны. Прежде всего – манерой вести
занятия. Армейские шуточки – безусловно, здорово. Но выпускники
кафедры, ни разу не державшие в руках ни сапёрную лопату, ни
взрыватель (муляжи не в счёт) вряд ли повысили обороноспособность
страны. А сдача экзаменов путём «повышения материально-технической
базы кафедры» - не лучший способ оценки знаний.
В тысяча девятьсот шестьдесят девятом году строй курсантов
первокурсников приветствовал седой полковник с большим набором
наградных планок на кителе. Толкнул нам бодрую речь. Вкратце
обрисовал наши перспективы и фронт работы на ближайшие четыре года.
Что удивило меня (после опыта учёбы в девяностых): полковник в
своей речи не использовал ни крылатые армейские шуточки, ни
обсценную лексику – обходился вполне себе литературным языком. Это
навело на мысль, что в этот раз я действительно получу положенные
офицеру инженерно-сапёрных войск знания, а не всего лишь выучу
дюжину армейских анекдотов.
***
Поездку к Каннибалу я изначально планировал совершить в субботу
утром. Занятия на военной кафедре вынудили меня перенести её на
вторую половину дня. В одиночестве дошагал до общежития (со всеми
одногруппниками, кроме Аверина и Могильного я поддерживал отношения
на уровне «привет-пока» - никто не набивался ко мне в попутчики по
пути из института). Ввалившись в комнату, наспех соорудил себе
бутерброд с салом – запил его кипячёной водой. Вытер о полотенце
жирные руки, выдвинул из-под кровати чемодан, соскрёб с него
бумажку с надписью «Александр Усик».
Поднял крышку – взглянул на содержимое чемодана. То, что увидел,
в общих чертах меня устроило: соответствовало моим планам – за
некоторым исключением. Сразу же переложил в тумбочку жестяную
коробку с документами и «драгоценностями». После недолгих раздумий
бросил на кровать и книги по математике – заменил их романом
Островского. Хотел было рядом с «Как закалялась сталь» положить
тапочки. Но передумал. Вместо тапок бросил в чемодан кеды. Завернул
в газету пять кусков хлеба – дополнил ими созданный натюрморт. И
лишь тогда хмыкнул, кивнул головой.