Адульядеж явился в комнату, чтобы проводить меня до алтаря
предков. Он был невысоким, стройным и щеголеватым господином
среднего возраста. К счастью, он ничего не сказал, а я тем более:
Кессарин должна была обижаться на отца за принуждение к браку, а
мне вовсе не хотелось лишний раз имитировать её голос. Мой
собственный гораздо выше и резче, и им хорошо кричать команды на
охоте, а не флиртовать по тенистым садам с молодыми праатами.
Уже во дворе, задрапированном красными и золотыми знамёнами и
усаженном ярчайшими цветами из шёлка, когда толпа родственников
возликовала при моём появлении, Адульядеж придвинулся ближе и,
пахнув вином так, что я сквозь покров почуяла, шепнул:
— И не вздумай чего-нибудь отчудить. Два шага до алтаря, пять
чаш простоять на коленях. Не надорвёшься.
Я закусила губу и ничего не ответила, внутренне немножко
злорадствуя, что Кессарин уже отчудила самое монументальное, что
можно было вообразить. Адульядежу точно будет полезен урок, который
я ему преподам, когда разнесу всю гору к прародительнице
амардов.
Отправитель службы воззвал гнусавым голосом и ударил в гонг.
Адульядеж отпустил мой локоть и подтолкнул в спину. Я сделала свои
два шага до алтаря. Справа от меня возник кто-то высокий и тоже в
золоте. Мы вместе преклонили колени перед столом с именными
табличками всех предков Саинкаеу и Адульядежей, которые удалось
собрать по родственникам — внушительный, надо сказать, лес
получился.
Под ритмичные завывания отправителя культа вместе мы поклонились
предкам, выпрямились и замерли, пока он оплетал наши головы толстой
белой нитью. К счастью, мне не пришлось ничего говорить:
отправитель сам знал полное имя Кессарин и назвал его нараспев,
вписав в ритм своего бормотания. Жениха тоже назвал в соответствии
с ожиданиями — Вачиравит Саинкаеу.
Нить ложилась свободными волнами, иногда соскальзывая по покрову
на грудь. Когда от нити остался самый хвостик, отправитель
потребовал наши руки: мою правую и жениха — левую, и смотал наши
запястья вместе, приговаривая молитвы и пожелания вечного союза.
Рука у жениха была приятная. Я видела только ладонь, так что не
могла судить об узорах, хотя они горели ярко — свет отражался в
золоте одежд, придавая им какой-то странный оттенок. А так хорошая
рука, большая и тёмная, ухоженная, но мозолистая. Немудрено, если
он только и делает, что мечом машет. Мои-то мозоли Буппа вчера
размочила и сошлифовала, а то были бы под стать... Я оборвала эту
мысль. Как бы ни был мой жених привлекателен, я собиралась убить
его и весь его клан, мозоли там или не мозоли.