Носорог явился через пять секунд. Многозначительно глянул на
Картера и едва заметно кивнул. Затем грубо потянул меня за плечо,
толкнул в спину и вывел в коридор. Когда дверь в кабинет начальника
тюрьмы закрылась, он еще раз толкнул меня в спину и процедил:
– Ну что, говнюк, прошло твое время. Теперь будешь таким же
дерьмом, как и все тут.
– Не волнуйся, до твоего уровня мне еще очень далеко, –
парировал я.
Шокер-дубинка взмыла надо мной, а потом в бок пришелся сильный
электрический разряд. Я охнул, меня подкосило влево, ноги стали
ватными, а по всему телу стремительно пронеслась волна боли.
Надзиратель приблизился ко мне. Вцепился в плечо толстыми
пальцами и наклонился. Его рот оказался у моего левого уха:
– Долгие восемь лет я ждал этого момента. Ну давай, скажи еще
что-нибудь, оскорби или попытайся воспротивиться. Никто теперь тебя
не спасет, – с наигранной тошнотворной нежностью прошептал он мне
на ухо.
– Я понимаю, что ты любишь пожестче, и даже одобряю это, но
извини, сегодня я не в духе, – сдавленно проговорил я.
– Я не расслышал, заключенный под номером одиннадцать-сто
четырнадцать, ты отказываешься идти в камеру? Я правильно тебя
понял? – чуть ли не прокричал Носорог.
Вот же ублюдок!
Новый удар шокер-дубинкой оказался сильнее предыдущего. Из моей
глотки непроизвольно вырвалось глухое мычание. Я больше не смог
держаться на весу и рухнул на холодный пол.
– Встать, заключенный одиннадцать-сто четырнадцать! – проревел
надзиратель.
Я попытался пошевелиться, но не смог. Электрический разряд все
еще трепал мое тело.
– Ты опять игнорируешь мой приказ? – снова повысил голос
Носорог.
– Ур-р-р-од, – сквозь зубы процедил я.
– Что ты сказал? – Ллойд наклонился надо мной, как великан над
карликом.
Конечности по-прежнему меня не слушались, но вот лицевые мышцы
уже начали нормально функционировать. Я собрал как можно больше
слюны во рту и ото всей души харкнул точно в рожу надзирателю.
Ллойд не ожидал подобной выходки. От неожиданности отшатнулся, а
его лицо на краткий миг приняло растерянный вид. Но через секунду
он все же пришел в себя, и его глаза засверкали злобой.
– Ах ты ж сука! – выплюнул он и снова врезал мне дубинкой, попав
на этот раз в лицо.
Прежде чем отключиться, я услышал громогласный возглас
начальника тюрьмы, выпрыгнувший из динамика под потолком как джин
из лампы: «Отставить!». Боль я не успел почувствовать, потому что
почти сразу меня накрыла прохладная тьма забвения.