– Угу, – кивнул я. – Шалят, окаянные.
– Так я могу помочь. Для этого есть хорошее средство.
Проверенное, – сказал он, постучав по черному полимерному корпусу
шокер-дубинки. – Я этот жезл денно и нощно замаливаю, чтобы у
подобных тебе падших душ был шанс очиститься. А вы все никак не
внемлете мне.
– Я уж лучше своими демонами сам займусь. Не нужно их изгонять,
ваше святейшество, – натянуто улыбнулся я. Лицо еще помнило
вчерашние побои, повторять подобное не было никакого желания. К
тому же я знал, что от Падре можно ожидать чего угодно. Особенно
после вчерашнего инцидента – ему, скорее всего, как и Носорогу,
дали добро на проведение воспитательных работ в отношении меня.
Падре же в свою очередь будет только рад такой возможности. Тем
более, он давно на меня зуб точит.
Помню, однажды он повалил заключенного и начал дубасить шокером,
выкрикивая какие-то отрывистые звуки. Его еле оттащили трое
охранников. Еще был случай: как-то раз на прогулке он подозвал к
себе заключенного, что-то сказал ему, а потом со всей силы врезал
дубинкой в пах, развернулся и как ни в чем ни бывало ушел,
насвистывая заунывную мелодию под нос. У него явно проблемы с
психикой. И почему начальник тюрьмы его терпит?.. С другой стороны,
надзиратели добрыми быть не должны. И мелкие побои, и прилюдные
унижения заключенных всегда приветствуются.
Еще бы понять, что этому фальшивому святоше нужно? Неужели
Картер приказал снова привести меня к себе?.. Да нет, вряд ли. Я
вчера ему ясно дал понять, что в его игры играть не стану. Да и
наказал он уже меня.
– Для тебя есть важное сообщение, заключенный одиннадцать-сто
четырнадцать, – произнес Мафусаил-Калеб.
Ну вот, начинается. Сейчас он скажет что-то в духе: моя
прекрасная жизнь в тюрьме закончилась, а дальше меня будут ожидать
только адские муки.
– Ну что начальник тюрьмы хочет от меня на этот раз? Я ему вчера
все объяснил.
– Причем здесь господин Картер? – озадаченно нахмурился Падре. –
У тебя сообщение с воли. С красной пометкой. Я решил, что тебе это
необходимо знать. У нас есть регламент, по которому мы обязаны
оповещать заключенных, если к ним приходят срочные письма.
Теперь пришло мое время озадаченно пялиться на надзирателя.
– На мое имя пришло письмо с пометкой «срочно»?
– Да.
– Но… от кого?
– Это известно лишь господу, ну и отправителю письма,
разумеется, – развел руками надзиратель. – Но моя работа – отвести
тебя в переговорную комнату. Так что давай, топай.