Черт возьми, да это первое место в
списке «Топ-25 самых неудачных первых фраз от отца дочери»! Первая
встреча, как снег на голову, и что он говорит? Как здорово, что
меня поддерживает род, хотя, вообще-то, это должно быть его
работой?
Река ядовитых воспоминаний потекла
сама собой. В десять лет у меня сломался велосипед, колесо
отскочило. Чинил сосед. В шестом классе я так сильно отставала по
физике, что учитель потребовал переделывать лабораторную работу на
дополнительном уроке вместе с родителем. Выражение его лица нужно
было сфотографировать, когда, вместо ожидаемого папы, со мной за
парту опустилась мама. На выпускной нас с подругой вез ее отец. И
так было всегда. Моего отца никогда не было рядом, ни в одном из
тех моментов, которые будто созданы специально для проявления
отцовской заботы и любви. Никакой, мать ее, поддержки.
Слишком много свидетелей. Слишком
сильная усталость. Слишком не хватает Влада, уж точно подсказавшего
бы, как поступить.
Выдохнув сквозь сжатые зубы, я
постаралась загнать назад раздражение и все, что рвалось из глотки
и предназначалось исключительно отцу. Передо мной лежало два пути:
вести себя как обиженная брошенная дочь или же как фамильяр.
Первый виделся изматывающим,
эмоциональным и совершенно неподходящим. Еще одной крупной разборки
я не выдержу, как бы ни хотелось начать ее в роли обвинителя, к
тому же претензий, радующих своей оригинальностью, у меня было хоть
отбавляй. Далеко не каждый еще до рождения брошенный отцом ребенок
может высказать что-то вроде: «Ты оставил маме заговоренный
браслет, чтобы она проверяла всех людей вокруг меня на предмет
энергетики практикующих? Серьезно?». Да, серьезно, потому что так
он и сделал.
Глубоко вздохнув, ловя на язык
остроту и особенную дымность весеннего ветра, я сосредоточилась на
втором варианте. Спасательном круге, должном удержать меня наплаву
в бушующем океане эмоций.
— Агата, — неуверенно позвала мама,
все же рискнув нарушить молчание. — Это Вячеслав, твой… отец.
А то я не догадалась. Оказывается, я
— Агата Вячеславовна, а не Алексеевна, ведь отчество мне дали в
честь деда. Вот это день, что ни час, то новое открытие! На всплеск
моей злости откуда-то издалека послышалось настороженное карканье.
Нас с Яблоневым разделяло полгорода, но, допускаю,