– Помню один случай… хотя и не вполне очевидный. Да, могу сказать, что самое жуткое воспоминание оставил по себе Саймон.
– Саймон – который? Писатель? Издатель? Или просто «Саймон-ты-его-не-знаешь»?
– Писатель. Это случилось вскоре после моего развода. Позвонил, напросился в гости. Обещал привезти хорошего вина. Приехал. А когда понял, что ему ничего не обломится, закупорил початую бутылку и унес с собой.
– И что там было?
– Где?
– В бутылке, где же еще, – шампанское?
Алиса подумала.
– Нет, вряд ли – шампанское пробкой не заткнешь. Ты, наверное, хотела спросить: итальянское или французское, белое или красное?
По ее тону Джейн поняла, что Алиса недовольна.
– Сама не знаю, что я хотела спросить. Но это плохо.
– Что плохо? Забывать свой вопрос?
– Нет, затыкать початую бутылку. Хуже некуда. – Она выдержала драматическую паузу. – Символичный поступок.
Алиса хохотнула, но, с точки зрения Джейн, ее смех больше походил на икоту. Воодушевившись, она включила свой сценический имидж:
– Смех – лучшее лекарство, верно?
– Верно, – подтвердила Алиса. – Кто не смеется, того тянет в религию.
Джейн могла бы пропустить это мимо ушей. Но разговор о буддизме придал ей храбрости, и вообще – подруги они или нет? Тем не менее она покосилась в окно и только потом призналась:
– На самом деле меня, если хочешь знать, затянуло. Неглубоко, но все-таки.
– Да что ты говоришь? С каких это пор? То есть с какой стати?
– Пару лет назад. Это, так сказать, приводит в порядок мысли. Спасает от… безнадежности. – Джейн гладила сумочку, словно хотела утешить.
Алиса не верила своим ушам. Ей всегда казалось, что в этом мире все безнадежно – и ничего тут не поделаешь. Какой смысл менять свои воззрения в конце пути? Она прикинула, как лучше ответить – поддержать или отшутиться, – и решила в пользу второго.
– Если твой бог разрешает пить, курить и любить – тогда ничего страшного.
– О, такие пустяки его не волнуют.
– А богохульство? По-моему, когда речь заходит о боге, это – как лакмусовая бумажка.
– Ему безразлично. Он выше этого.
– Тогда одобряю.
– Он тоже. Одобряет.
– Странное дело. Я хочу сказать, боги, как правило, порицают.
– Неужели я пришла бы к богу за порицанием? Мне этого хватило выше крыши. Милосердие, прощение, понимание – вот к чему тянется человек. И конечно, к идее высшего промысла.