На третий год одинокой жизни, в один
пасмурный весенний день, Темьян понял, что ему нужно решиться на
одно из двух: выйти к людям или повеситься на ближайшей осине.
И он отправился на поиски людей.
25
Окруженное полями большое селение –
или, скорее, маленький сельскохозяйственный городок Каруга – стояло
несколько на отшибе, в стороне от основных дорог, и это главное,
что привлекло Темьяна.
Ранним-ранним утром, когда даже самые
работящие фермеры еще только просыпаются от сладкого сна, он не
торопясь подошел к крайнему, наиболее бедному дому.
Забрехала лениво собака, но, учуяв в
нем зверя, зашлась истошным лаем, в бешенстве пытаясь сорвать цепь
и вцепиться в глотку ненавистному существу. В отличие от диких
волков, домашние собаки не любили урмаков, видя в них опасных
врагов.
Из потемневшей, неухоженной избы
выглянул хозяин – неказистый мужичонка в старом тулупе и валенках.
Увидев босого, диковатого на вид, огромного парня в легких не по
сезону, истрепанных холщовых штанах, он взялся за вилы и недовольно
спросил:
– Ты чего здесь лазишь, а? Щас
Брехуна спущу! – мужичонка кивнул на собаку
Темьян поклонился и вежливо ответил
продуманной и отрепетированной заранее речью:
– Простите за беспокойство, хозяин. Я
урмак. Иду в Малку. Но по зимнему времени поиздержался и хотел по
дороге малость подзаработать. Может, вам на поле помощник на лето
требуется?
– Урмак, говоришь? – Глаза
крестьянина алчно заблестели. Урмаки отличались недюжинной силой и
в то же время, в большинстве своем, не блистали сообразительностью.
Их было легко обмануть – заставить за мизерную плату делать раза в
три больше, чем сделал бы обычный человек. – Заходи, парень,
сговоримся.
Тут послышался звук месящих весеннюю
грязь копыт, скрип колес, посвист кнута, и на улочку вывернула
нарядная двуколка, влекомая сытой, ухоженной лошадкой. Темьян
окинул настороженным взглядом лаковые борта, новые, обитые красной
кожей сиденья, золоченую ступеньку и посмотрел на седока. В
двуколке сидел холеный бородатый мужчина с пронзительным прищуром
светлых глаз и властным выражением лица. Он скользнул по Темьяну
мимолетным оценивающим взглядом и обратился к селянину:
– Бродарь, я за податями, как и
обещал. Отсрочка истекла.
– Дык, милостивый староста, –
забормотал тот. – Нету у меня. Все на семена пошло. И лемех новый
купил. Куда ж я без лемеха-то? Подожди еще, благодетель! Вот урожай
соберу…