Мы с Толей… гм… Анатолием Николаевичем Куломзиным, управляющим
делами Комитета Министров и моим лучшим другом, не уставали шутить
по поводу компетентности военного в седле МВД. Но делали это тихо,
без свидетелей. И никогда не выносили свое мнение на люди.
История с Залесовым, прибывшим в столицу по поручению
оренбургского генерал-губернатора, все-таки просочилась в общество
- это когда на все вопросы командированного чиновника министр
ответствовал: "не знаю, справьтесь в департаменте… Не знаю на чем
остановилось дело" и тому подобное - но никак на положение Тимашева
не повлияла. Только прибавила пару очков симпатии отставленного
ради назначения генерала Валуева к нашей шайке. Это после того как
Куломзин, нужно признаться - по моему наущению, передал записку
такого примерно содержания: "Кресло Ваше, как водится, занято
другим. Но с него не раздается уже прежняя одушевленная речь. Да
лучше сказать, и просто ничего не раздается".
По мне, так наш Александр Егорович просто занимался не тем
делом. Бравый кавалерист, любимчик покойного Александра Второго,
был отличным портретистом и один из первых в стране освоил высокое
искусство фотографирования. Но ярче всего его художественные
дарования проявились в скульптуре – работы министра изредка
экспонировались на различных академических выставках. В Академии
Художеств, почетным членом которой был генерал, несколько
талантливых студентов получали его именную стипендию. Вот к чему
лежала душа этого человека. Господь хотел, чтоб Тимашев создавал
прекрасное, вечное, а не размахивал саблей в лихих кавалерийских
атаках. Жаль, что Судьба распорядилась иначе.
Нет худа без добра. В противовес консерваторам, я упросил
Николая Высочайше утвердить Анатолия Николаевича Куломзина, прежде
служившего секретарем Комитета Министров, управляющим делами
канцелярии. Ну и, так сказать, присовокупить к должности чин
статского советника. И никто в Петербурге это за протекцию не
принял, хотя в нашей маленькой "деревеньке" только слепоглухонемые
не ведали, что Толя - зять Замятина, и мой друг. Потому что каждая
задрипанная лошадь в обеих столицах знала, что в структуру Комитета
Министров попадают только по заслугам и никак иначе. Одно из двух
условий, поставленных Государю при моем вступлении в должность, и
усилиями Великой княгини Елены Павловны, шепотками из уст в ушко,
разнесенное по салонам высшего света.