Но эта, как бы - "тайная" - встреча, при умелой подаче в нужные
уши, могла здорово повлиять на положение Куломзина. По сути, она
могла означать как попытку смены патрона, так и секретные,
подковерные переговоры приверженцев Марии Федоровны с группировкой
князя Александра. Однако же, не смотря на мои предостережения, Толя
все-таки настоял на совместном обеде. И именно в тот
день.
А уж место назвал я. На самом деле, я не был завсегдатаем
столичных заведений. На самом деле, я и бывал то лишь в двух
ресторациях Питербурга - у дяди Карла и в этой вот "Фантазии".
Да и то в последнюю захаживал лишь в том случае, если нужно
было встретиться с Иринеем Михайловичем Пестяновым.
Ну не в Зимний же мне Варешку звать! Он в столице гость не
частый. Преподает в московском императорском училище судебных
приставов высокое искусство сыска. Пишет и издает под псевдонимом
"Генрих Вайнер" детективные романы. Воспитываетчетверых детей и в
политику не лезет.
Можете себе представить Варешку, живущего спокойной жизнью
московского обывателя?
Вот я, допустим, с трудом. Отлично помню, как загорались глаза
этого прирожденного сыскаря, в предчувствии интересного дела.
Драгоценный мой Ириней Михайлович с тех пор, как бы выразиться
получше - заматерел, что ли. Добавил лишний пуд в пояснице.
Обзавелся этакой, присущей высшим армейским и флотским чинам,
вальяжностью в движениях. Ну, знаете?! Бегущий генерал в мирное
время вызывает смех, а в военное - панику.
Студенты Варешку боготворили. В московской полиции и среди
судебных следователей его мнение воспринималось, чуть ли не как
Божественное откровение. Книги о загадочных преступлениях и
гениальном сыщике Дементьеве в лавках расхватывали как горячие
пирожки. Что еще желать в этой жизни?
Мало кто знал о другой, скрытой от глаз обывателей, деятельности
господина Пестянова. О том, что приехавший в Первопрестольную
сибирский самородок, кроме всего прочего, еще и возглавлял мою… ну
если не службу безопасности - кто бы мне позволил ею обзавестись?!
И не отдел по особым поручениям...
Чиновников, вооруженных грозной бумагой "всем гражданским и
военным чинам оказывать всяческое содействие" за подписью Государя,
коих я регулярно рассылал по разным надобностям в самые отдаленные
уголки Державы, у меня целая дюжина при Комитете обреталось. Тот же
князь Владимир Мещерский, до семьдесят первого, когда решил бросить
государеву службу и заняться изданием иллюстрированного журнала
«Гражданин», среди таких "ревизоров" тоже числился.