К вящему моему удивлению ни одна из бойко выкрикивающих лозунги
теток на стройку ехать не захотела. Такое равноправие полов им не
нравилось. Они хотели получить только права. Обязанности их не
прельщали. А у меня перед глазами стояли коренастые бабищи в
оранжевых жилетах, раскидывающие лопатами асфальт перед катком.
Апофеоз эмансипации, едрешкин корень.
Впрочем, очень скоро эта банда из нашего дома испарилась.
Наденьке просто некогда было заниматься бессмысленным сотрясанием
воздуха. У нее на руках было два сына, несколько десятков заводов,
фабрик, шахт и приисков. Пароходы, причалы, склады, паровозные депо
и многие сотни тысяч работников.
Так что их революционное настроение моя дражайшая половина не
разделяла. И в силу воспитания в семье армейского интенданта и
кригскомиссара, деньгами помочь делу эмансипации тоже отказалась.
Дамочки понесли было по салонам столицы слухи об особенной
скаредности четы Лерхе, но и эти сплетни не прижились. В
Санкт-Петербурге большие деньги и политика всегда существовали рука
об руку. А старом доме на Фонтанке, оставленном покойным Густавом
Васильевичем нам с Надеждой в наследство, совмещалось и то и
другое. Я был постоянным спутником и соратником Государя
Императора, а мадам Лерхе в своих маленьких но твердых руках
держала дело на двадцать с лишним миллионов.
В общем, без дела я бы не остался и отставки не боялся. Так
сказать, уютное место для отступления у меня было давно
приготовлено. Имелись, конечно, сомнения, что теперь будет
достаточно моих мелких, по сравнению с державными, коммерческих
предприятий. И Долг еще… моральное обязательство перед хорошим
другом и Государем.
Одно за другим. Причины и следствия цепляются друг за друга, как
вагоны в железнодорожном составе. Чтоб выполнить последнюю волю
друга, мне нужна была власть. Причем, я и думать не смел о
вхождении в Регентский Совет. Как говорится: не по Сеньке
шапка. К тому же прекрасно себе представлял уровень, нет, не
значимости - с этим у вельмож, назначенных вершить историю, как раз
все было в полном порядке. А вот на счет способности как-то реально
влиять на внутреннюю политику страны - тут можно и поспорить. Какие
бы циркуляры, какие бы инструкции не сочинялись в высоких
кабинетах, всегда оказывалось, что державой правят заместители.
Товарищи министров, главы советов при губернаторах и председатели
комиссий. Посредники. Последнее звено в бюрократической
машине Империи, между господами в генеральских мундирах и шляпах с
пышными плюмажами, и серыми, неприметными чинушами - проводниками
решений в народ. Они, стоящие за плечами первых лиц государства,
чаще всего и являются истинными авторами манифестов и декретов. Это
они диктуют писарям в скромных засаленных мундирчиках тексты,
изменяющие историю. И мне, в этой Великой армии реальных
исполнителей было куда как комфортнее, чем за овальным
столомГосударственного Совета, или в душных залах заседаний
Комитета министров.