Но чтоб остаться на своем посту, нужно было чтоб Мария Федоровна
стала Правителем. Хотя бы – одной из шести членов регентского
совета. Что, в свою очередь, могло произойти лишь в том случае,
если ее устремления поддержат большинство, хоть сколько-нибудь
значимых в политике, Великих князей.
Дагмар, по простоте душевной, или от незнания реалий, искренне
мне доказывала, будто бы это вполне реально. А вот я сомневался.
Последнее время, я во многом стал сомневаться…
И части из моих сомнений явившийся, наконец, Куломзин принес
подтверждение.
- Ну что тебе сказать, мой друг, - сокрушенно развел руками
Анатолий, между обязательным ритуалом приветствий и заказом
обеденной снеди у почтительно замершего возле стола человека. - Ты
как всегда был прав. Днями он явственно выказал тобой
неудовольствие.
- Вот как? - вскинул я бровь, когда человек, наконец, выслушал
пространные пожелания управляющего канцелярией и удалился. Говорили
мы, конечно же, на французском, и длинных ушей свидетеля могли не
опасаться. И, тем не менее, оба, словно заразившись вирусом
витающих в столичном воздухе вирусов стачек и заговоров, невольно
понизали голос.
- Именно что так, Герман. Мне передавали, будто бы он высказался
в том роде, что дескать… прости - это его слова, не мои. Дескать,
везде этот Воробей, и все-то у него повязаны. И еще, мол, этот
идиотский слушок, будто бы все, кто с этим Лерхе приятельствует,
мигом становятся весьма состоятельными.
- Так считал Никса, - пробурчал я себе под нос. - И тогда это не
считалось идиотским слушком. Что-то еще, что я должен
знать?
- О, да. Собственно, за тем я и настоял на этой встрече. Я
непременно должен был тебя предупредить. Мне кажется, мой друг, что
тебе угрожает опасность!
- Какие-то новые сведения? Я снова приговорен какими-нибудь
борцами за Свободу, Равенство и Братство? - улыбнулся я, хотя и был
уверен, что подпольщики тут не причем. Я не был уверен, но вполне
было возможно, что Анатолий Николаевич и вовсе не был на короткой
ноге с генерал-адъютантом и, с недавних пор, графом Империи,
Николаем Васильевичем Мезенцевым.
- Какое там, Герман. Какое! Ах если бы тебе грозили только эти
недалекие идеалисты. Я Бога бы молил. Но вынужден тебя огорчить.
Отнюдь. Я хотел упредить тебя об угрозе иного рода.
- Не томи уже, - поморщился я. - Мнится мне, что раз
революционеры тут не причем, то ты станешь говорить обо мне, как о
предмете торга для высоких договаривающихся сторон?! Это было
бы…