- А вы…
- А я вас, конечно же, стану рекомендовать. Иначе, зачем бы мы
сейчас вели эти разговоры? Так как поживала казна империи без
малого месяц назад?
На прямой вопрос любого из великих князей и обласканным
фаворитам положено отвечать незамедлительно, а уж лицам, чей
социальный статус, мягко говоря, временно не определен, и подавно.
Так что я, подталкивая Владимира к интересующей меня более других
теме, серьезно нарывался. За какой бы талант меня в кабинете на
Дворцовой набережной не принимали, ссориться с третьим сыном
почившего Александра смертельно опасная забава.
- Прошлый, одна тысяча восемьсот семьдесят четвертый год, Слава
Богу, закрыли с небольшим префицитом в сорок миллионов рублей, Ваше
императорское высочество, - бодро отрапортовал я. – В году
нынешнем, рескриптом государя, излишки уже инвестированы частью в
выкуп железнодорожных линий, частью в наиболее доходные
производства.
- Да-да, - снова улыбнулся князь. Просто улыбнулся. Искренне,
без интриганской многозначительности. – Я слышал. Кажется, именно
возглавляемая вами комиссия вынесла вердикт, что, дескать, доходы
от принадлежащих державе заводов и железных дорог вскорости могут
превысить поступления в казну от прочих сборов. Однако хотелось бы
знать иное, Герман Густавович. Скажите, возможно ли существенно
увеличить бюджет Милютинского ведомства? Расходы на получение
важной информации тоже грозят вырасти, но, для СИБ денег просить не
стану. А вот ускорить поступление в войска новейших видов оружия
было бы весьма полезно.
- Так, а причем тут дополнительные средства, Владимир
Александрович? – деланно удивился я. – И тех, что каждый год
выделяются щедрой рукой, более чем довольно. Как любит говаривать
адмирал…
- Знаю я, как любит говаривать наш Николай Карлович, -
поморщился князь.
Адмирал Краббе, глава Морского ведомства, слыл большим любителем
крепкого словца. В высшем свете вообще не слишком стеснялись
вворачивать при случае цветистые обороты из богатейшего словаря
старого доброго русского мата. Даже великие князья, вроде дядьев
Владимира, Константина и Николая Николаевичей, «грешили» этим
делом. Но уж конечно не выписывали в заветную тетрадку особенно
понравившиеся обороты и не коллекционировали порнографические
картины, фотографии и гравюры, как делал это Николай
Карлович.