Изначально я учился на платном, но ко второму курсу удалось прорваться на бюджет, а там уже всякие надбавки за хорошую учебу и прочие денежные радости, которые и позволяют мне пространно рассуждать о вине и бурбоне. Во мне говорит гедонизм, именно поэтому бо́льшую часть заработанных денег я спускаю на алкоголь и табак, а те, которые удается сохранить, откладываю, чтобы потом арендовать на них кусочек моря у набережной Круазет на пару недель. Обратной стороной данного пиршества является тот факт, что я живу в коммуналке. Хотя даже для этого у меня есть свое объяснение. В отношении жизненного опыта, коммуналка, по моему скромному мнению, дает куда больше, чем та же студенческая общага. Несмотря на достаточно средние условия жизни в общаге, с ее клопами и тараканами, комнатами, которые живущие от сессии до сессии студенты не убирают по полгода, все-таки в ней нет напрочь отбитых алкашей и наркоманов.
Под напрочь отбитыми алкашами и наркоманами я подразумеваю ходячих иссохших трупов, ростом не больше метра тридцати в изорванных вонючих лохмотьях. Там, где у обычного человека лицо – нос, глаза, рот, уши – у них отечная, красно-синяя масса затвердевшего теста с двумя прорезями для глаз. Пол у этих созданий определить также сложно, как и черты лица. Как правило, они сидят в своей комнате, этажом ниже, прямо подо мной, но изредка выбираются на свежий воздух в соседний ларек или к мусорным бакам, откуда добывают себе еду. В такие моменты, стоя у окна, покуривая трубку или самокрутку, и наблюдая за ними, я понимаю, насколько мне повезло именно с моей коммуналкой. Ведь в ней тишь да гладь! Три семейных пары и сын, живущий с матерью. Да и комната моя просто потрясающая – пластиковое окно по последнему слову техники, линолеум и новые светлые обои.
Я вышел из комнаты, прошел по коридору на кухню, умыть лицо. Там уже все варилось, кипело и жарилось. Анатолий сидел за столом, вальяжно раскуривая сигарету и потягивая из полулитровой банки чифирь. Надя, его жена, стояла у плиты и жарила рыбу, сильный запах которой хоть как-то перебивал стоящую от трупов крыс вонь.
–Ох, б****! – сетовал Анатолий. – Вроде сразу же убрали сдохших крыс, а все равно воняет!
Если верить рассказам Анатолия, он учился на инженера, после чего, волею судеб, четырнадцать лет мотался по колониям. Надя была уборщицей в доме молодежи. Также у окна, словно статуя, стояла тетя Нина и тоже курила. До выхода на пенсию, она была школьным учителем – история и обществознание, и очень часто рассказывала, как ездила вместе с детьми на картошку в совхоз.