Святослав, словно прочитав их мысли, продолжил:
– Большая пешая рать хороша в поле с таким же пешим противником или при взятии детинцев[52]. Половцы и хазары не бьются пеши. Да и пешие ратники будут сдерживать комонников медленным ходом.
– Телесней[53] биться оплитами[54] привычней, – проговорил кто-то из князей. – Испокон веков так было…
– Вот и теряли людей немеряно, – откликнулся Святослав.
– Стало быть, возьмешь только комонников? – уточнила княгиня.
– Так, – коротко ответил княжич. – Двигаться будем лесными тропами негласно, кормиться давлениной[55].
– Что решаем, бояре, князья, воеводы? – обратилась Ольга к присутствующим.
– Добро… Мыслит здраво… Согласны, – послышались голоса.
– Дадим ли гривен, кун, резанов[56] из скарбницы[57]? – снова спросила княгиня.
– Дадим… Как же без них… Добро, – снова все согласились с ней.
В один из дней подготовки к походу Ольга, находящаяся в светелке на первом этаже терема, стала невольной свидетельницей разговора, который вел ее сын с Асмусом, Чурилой и Любомиром, сидящими на лавке под окном. Говорил Асмус:
– Твой батюшка очень ловко использовал чело[58], соглядатаев…
– И мы такоже станем, – ответствовал княжич.
– Мне старые вой толковали, как бьются мадьяры, – продолжил рассказ Асмуса Чурила. – Впереди они всегда держали конные дозоры, а лагерь на ночь окружали стражей. Перед нападением осыпали врага тучей стрел, а потом налетали, аки соколы. Если враги устояли, они пускались в притворное бегство. Когда их преследовали, они разом оборачивались и кучно нападали на растянутый отряд преследователей. Помогал в этой сече засадный отряд, скрытый от врагов[59].
Утром, когда солнце словно бы играло с природой, то прячась за легкие облака, то выглядывая из-за них, начались сборы в поход.
Передовой отряд комонников и гридней грудился во дворе княжеского терема. Здесь же толкались женщины и дети, провожавшие своих родных.
Малуша стояла подле отца и дядьев и пыталась передать кому-либо из них довольно объемистый кухоль[60] с сытой[61].
– Так и степняки поступают, – заметил Асмус.
– Мы тоже станем заманивать их в засаду, – заключил Святослав.
– Ну, куда мы его пристроим, голова садовая? – уговаривал ее Корж. Все же расплещется, а кухоль разобьется…
– Ну, хоть попейте сейчас, – просила Малуша.
– Дай-ка мне, – усмехнувшись, успокоил девушку ее дядя Оскол.