Он отпил немного и передал сосуд Кожеме. Отпил и Корж, чтобы не обижать дочурку.
А потом он передал кухоль другим комонникам, а те, отпивая понемногу, пустили его по кругу. Вскоре пустую посудину возвратили Малуше.
– Ты не грусти особенно, – приобнял Корж дочку. – Как к тебе ключница относится, не обижает?
– Она очень добра ко мне, да и с Праскеной мы ладим.
– Вот и ладно, вот и добре, – поглаживал ее плечи отец. – Жди и не плачь.
– Как не плакать? – Малуша прижалась к отцу. – Одна остаюсь, бросаете меня.
– Ну, немного можно иногда всплакнуть, – по-доброму проговорил Остер. – Это, говорят, помогает.
– Праскева с Радой так ревели, что платно до сих пор от их слез не просохло, – пошутил Кожема.
– Вам-то все шутки, а нам-то каково? – отмахнулась от него девушка.
– Ты только слушай во всем Меланью, – поучал отец. – Она, я слышал, женщина хоть строгая, но добрая.
– Она ко мне, как к дочери, относится, – Малуша посмотрела на отца. – Говорят, что у нее никого нет на всем белом свете.
С крыльца княжеского терема неспешно сошли Святослав, княгиня Ольга и, поотстав от них, шествовал греческий священник Григорий.
Тут же рында подвел к крыльцу белого оседланного коня. Ни слова не говоря, княжич поклонился матери в пояс и, вскочив в седло, поднял правую руку с обнаженным мечом.
– Садись! – зычно крикнул Асмус, сразу пристроившись рядом со Святославом.
Вытянув руку вперед, княжич тронул коня.
По этой команде всадники осторожно и медленно тронулись к воротам. Провожающие цеплялись за стремя в надежде хоть еще миг побыть с родными мужчинами. Но ворота, словно сито, отжали провожающих, и вот уже копыта коней застучали по деревянному настилу моста.
Внизу на Почайне было темно от столпившихся людей, над которыми возвышались комонники, предводимые Чурилой.
Неожиданно кто-то тронул Малушу за локоть. Она вздрогнула и обернулась. Это была Праскена.
– Пойдем, ключница зовет, – сказала она.
Едва девушки вошли в помещение, где готовилась пища, Маланья распорядилась:
– Давайте, девоньки, поспешать. Скоро воеводы и бояре придут трапезничать, а у нас еще не все готово.
И как бы мимоходом спросила Малушу:
– Проводила родичей?
– Проводила, – вздохнула та. – Только они не взяли с собой сыту, а выпили все вместе.
– Ну и ладно, ну и хорошо. Мисы-то помыты у нас?
– Давно помыты и мисы, и ложки, – ответила Праскена.