— Смерть ведьме! — Истошно завизжала женщина в белом платке,
одной рукой указывая на девочку, а другой держа сына за плечо.
Иваш озадаченно глянул на неё, лицо худое с глубокими складками
вокруг рта и носа, будто вытянутое за подбородок и макушку. Её клич
подхватили в толпе и в «ведьму» полетели камни. Один ударил палача
в бедро, тот грозно перехватил топор и шагнул к краю помоста.
Желающих швыряться разом поубавилось.
— Что происходит? — Одними губами шепнул Иваш.
— Казнь. — Мрачно ответил Асмодей, севший меж ног приятеля и
обернувший лапы хвостом.
— За что? Она не выглядит... опасной.
— Просто за то, что другая. Не такая, как, остальные. Рыжие
волосы, зелёные глаза... она ДРУГАЯ.
— Разве это преступление?
— Да. Такова природа бытия.
— Но... — Иваш коснулся лица двумя пальцами. — Я ведь тоже не
такой, как они... голубые глаза, светлые волосы...
— Ты другой, но в другом полюсе. — В голосе кота проступила
призрачная грусть. — Голубоглазый герой из сказок, принц в сияющих
латах и на белом коне. Ты, архетип положительного, а она... она
сборник предрассудков о ведьмах.
— Она ведьма как матушки?
— Нет. Она... — Сказал Асмодей, прищурился и закончил после
короткой заминки. — Другая.
— Ведьма?
— Нет.
Палач безжалостно бросил девочку на колени, надавил сапогом на
узкую спину, вынуждая опустить голову на плаху. Толпа завыла,
предвкушая кровь. На помост поднялся пухлый мужчина с высокими
залысинами и крючковатым носом, одетый в красные одежды судья
магистрата. Встал у края и откашлявшись продекламировал:
— Добрые граждане Лисбурга! Громкое дело, потрясшее самые основы
нашего общества, подошло к концу. Следствие установило, что
подсудимая является ведьминым выродком и, должна быть, немедля
казнена, дабы сохранить толику шанса на спасение её бессмертной
души. Ведь несмотря на родословную, она ещё девственное дитя. Путём
долгого обсуждения, была избрана казнь через отсечение головы. Как
наиболее безболезненная и быстрая. Милостью Господа нашего, да
упокоится это дитя в мире, да не будет гореть в аду вечность.
— Вот и всё. — Фыркнул Асмодей, толкая Иваша боком под колено. —
Пошли, церковники не при делах, а магистрат осудил малолетку.
— Зачем?
— Избавляется от наследников, наверное. — Ответил кот,
подёргивая ушами, что заменяет ему человеческое пожатие плечами. —
По закону дети не подлежат суду и пыткам, тем более казни. Но
магистрат может задним числом приписывать возраст, когда отправляет
документы в столицу. Если там и заинтересуются, то подсудимый уже
казнён и ничего назад не вернуть... Эй-эй, ты куда?!