Коротко остриженные черные волосы,
глаза как оптика у винтовки, на тонких губах едва заметная улыбка,
больше похожая на насмешку. Кай Германович был молод, может быть
старше меня года на три, но уже обладал той чиновничьей
вальяжностью, которую они обычно имеют. Это было видно по тому, как
он сидел в огромном кожаном кресле — глубоко, развалившись, откинув
одну руку на деревянную ручку.
«Опасен», — вертелось в голове.
Чертовски опасен.
Я понял, почему подумал так про него.
Люди здесь, в администрации Императорской управы, были иного толка.
Это уже не Крысеевы, со своими мелкими обидами и жаждой мести, вот
уж действительно крысиной. Они обладали гораздо большей властью и
силой. И мыслили так же, масштабней и на пять ходов вперед.
— Кай Германович, по вашему указанию
привел Пушкина, — произнес Фурманов, но в голосе его не слышалось
щенячье верности, какую обычно готовы показывать низшие чины.
— Хорошо, — кивнул ему Буровин. —
Можете идти.
И небрежно махнул на дверь.
Фурманов вышел.
— Рад приветствовать вас, Александр
Федорович! — улыбнулся Буровин, обнажая ровный ряд белых зубов,
похожих на кафель в морге. — Меня зовут Кай Германович, я глава
администрации первого корпуса, ваш начальник.
— Очень приятно, — сдержано кивнул
я.
— Да вы присаживайтесь, в ногах
правды нет.
Я сел.
— Может быть, чаю, кофе?
— Нет, спасибо.
Я понимал, что именно сейчас, за
простой отвлекающей болтовней происходит самое важное — Буровин
прощупывает меня. Я чувствовал, как незримые нити устремились к
моей ауре, пытаясь выяснить мою силу и возможности. Я тут же
поставил блок, не давая ему этого сделать.
Буровин заметно фыркнул, скривился.
Потом тут же вновь улыбнулся.
Мне же не понадобилось даже создавать
нити, чтобы понять — стоящий передо мной человек обладал очень
мощным Даром, в основе своей имеющий стихию воды. А еще я не
удивился, почувствовав тонкий остаточный след еще одной ауры, мне
знакомой.
Распутин.
Этот Буровин явно когда-то встречался
с главой секты, причем не так давно, может быть неделю или две
назад. И даже не удосужился подчистить следы, видимо был так предан
своему тайному начальнику, что побоялся. Наверное, и руку не моет,
когда с Распутиным здоровается.
Теперь все вставало на свои места.
Интуиция вновь не подвела. Буровин прекрасно знал кто я такой.