Глаза её заблестели, и она закусила губу.
– Мне самому так кажется, – сказал Медведев. – Дорого бы я дал, чтобы удрать куда-нибудь в год девятисотый.
– О! – она рассмеялась. – Недалеко же вы собрались! А я бы хотела… Сольвейг! Ждать и ждать, а он не возвращается, но ждать и ждать всю жизнь, а потом он приходит, и – посмотреть один раз в глаза и уснуть… Я представлю только, какой это взгляд. Вот:
И она посмотрела на него, сразу осунувшись и побледнев, широко раскрытыми глазами.
У Медведева застучало сердце. Всё это продолжалось несколько мгновений. Соня спрятала лицо в муфту и тихо засмеялась.
– Бом, бом, динь-бом, – вдруг загремело и понеслось над ними.
– Что это? – вздрогнул Медведев.
– В Лавре, – ответила она, прислушиваясь. – Вы любите службу?
– Не знаю, – пожал плечами Медведев. – Я был раза два в Никольской. Ничего, вообще, красиво.
– Проводите меня, пожалуйста, я… мама-а!! – вдруг с болью закричала она, бросилась бежать, с ужасом оглядываясь на Медведева. Её длинный белый шарф распустился… Больше Медведев не помнил ничего.
…Надгробие так же равнодушно чернело, но на кресте не было медальона; а там, где она стояла, далеко в небе молчало серое, с бугристой корой дерево, кажется, клён.
Назавтра в Публичке Медведев прочёл в январском номере «Нового времени» за 1907 год заметку под названием «Загадочная смерть»:
«… удушена белым шарфом, зацепившимся за ограду. Видимо, смерть наступила от страха. Молодой следователь В.В. не исключает и другой возможности: на снегу остались чёткие следы сапог. Он же, предполагаемый свидетель (?), несколько раз упал. Ведётся следствие.
Молодая С. Полянская, оканчивавшая Бестужевские курсы, погребена на месте гибели и оплакана семьёй и многочисленной студенческой молодёжью.
Она была очень красива».
Медведев откинулся на спинку стула и с трудом соображал. Ничего не получалось, но он снова и снова начинал с этих слов: «…он же, предполагаемый свидетель (?), несколько раз упал…»
Он успел подумать: «Я схожу с ума…»