После обеда, садясь в черный «мерседес», на мгновение задержался, оглядывая выстроившихся на обочине генералов и трех полковников, осчастливленных тем, что их приблизили к командованию, поманил одного из них пальцем и прошептал, дыша на будущего генерала грибным расстегаем, съеденным (уже с расстегнутым поясом краснолампасных брюк) последним:
– Проследи, голубь, чтобы полковник этот… э-э, как его… Кубарев!.. остался без должности и нигде не смог бы заработать. Проследи и доложи, когда семья начнет проедать последнее…
Мальчишки намаялись, пока отыскали в Москве общежитие, где жил отец одного из них. Теперь, очутившись на месте, они. как и полагается сибирякам, предпочитали отмалчиваться. Юрьев-младший сочувственно наблюдал за своим опешившим отцом: еще бы, тот в гости ждал его одного, а он прикатил из Красноярска с приятелем. Ну, а с другой стороны, разве могли мальчишки упустить такой шанс – встретившись в дороги, они тут же сообразили, что будет здорово, если в эти августовские деньки в Москве будут неразлучны.
Ребята облегченно вздохнули, когда Юрьев, помешкав, принялся отвоевывать у бумаг лишние сантиметры, чтобы устроить спальные места для обоих на полу. Младший подмигнул приятелю: я же говорил, что мой папа из любой ситуации найдет выход. Утром, едва открыв глаза, подростки включили телевизор и разочарованно переглянулись: какой-то балет… Отец, облокотившись на подушке, хмурился.
– Папа, ты не любишь балет еще больше, чем мы? – восторженно удивился сын.
– Да-да, – рассеянно кивнул тот, отыскивая ногами шлепанцы: в запертую дверь уже нетерпеливо барабанил Кужугетов.
– Не нравится мне просыпаться под «Лебединое озеро», что случилось, а?
Мальчишки молча наблюдали за встревоженными взрослыми, которые не сводили глаз с экрана:
– Сам знаешь, по каким случаям у нас в стране вошло в привычку слушать классическую музыку… Может, кто-нибудь умер?
Откуда-то снизу нарастал глухой рокот, вытесняя собой грустную музыку Чайковского. Все, не сговариваясь, ринулись к окну. Мимо общаги, громыхая, ползли танки. Мальчишки глазели на невиданное зрелище и не могли понять, почему им совсем не хочется кричать «Ура-а!», почему на фоне припаркованных разноцветных машин танки кажутся унылыми, уродливыми жабами. Лязгая гусеницами, они упрямо ползли вперед…