Марк уставился на левую руку. Да,
протез не мог вызвать удивления, а вот его магия, раса? Не хотелось
вопросов, чужих лиц, обсуждений, но это казалось приемлемой ценой,
если потребуется отвлечь Кристоге и его гостей, чтобы Кэй проник в
лабораторию.
— Отказаться ты не можешь? Или
сослаться на плохое самочувствие?
Лиза рассмеялась:
— Любое плохое самочувствие лечится,
а отказы Кристоге принимать не умеет. Ты же сам не хочешь идти.
«Но я должен». Несколько раз Марк
думал, что сейчас поделится с Драконом сомнениями, расскажет об
услышанном в доме и даже о плане, но каждый раз слова вставали в
горле комом или превращались в шутку. Она ведь была одной из тех,
кто своим поведением указал, что под куполом что-то происходит, и
даже рядом с ней недоверие никогда не исчезало полностью, хоть и
хорошо таилось.
— Не хочу, — согласился Марк. — Но я
привык ходить, куда не хочу.
Кивком головы Лизы дала понять, что
ждет пояснений.
— Я про выступления, — он допил кофе
и продолжил: — Ладно, сначала мне так нравилось, что мать гордится
мной, я ждал любой возможности выступить. Потом ей стало все равно,
но я еще долго ждал, что она придет. Потом перестал, конечно, и
концерты превратились в обязательство, отказаться от которого я не
мог.
— Так вот почему ты такой занозой
стал, одинокое детство, — Марк скривился на слова Лизы, но это было
еще одним притворством — игрой, которой оба наслаждались. — А я
росла тепличной девочкой. Меня не заставляли ничего делать по дому,
постоянно баловали. Я, наверное, даже макароны варить не умела.
— А что, сейчас умеешь?
Девушка сделала вид, что
задумалась.
— Нет, но однажды я приготовила
похлебку в котелке на костре. Правда, не я разводила костер, не я
наливала воду, не я чистила картошку, и не я резала мясо. Но я
посолила. В меру, между прочим! Расскажи еще что-нибудь о своем
детстве.
Марк пожал плечами.
— Я был очень эмоциональным, даже
истеричным. Каждое слово принимал в штыки, часто дрался. Метался
между «я стану великим музыкантом, меня все полюбят» и «никакой
музыки, это никому никогда не будет нужно».
— Ты кажешься примером спокойствия
сейчас, но люди так не меняются.
— Меняются. Тепличная девочка не
выжила бы здесь.
— Я просто не хотела терять условий,
к которым привыкла.
— А я, наоборот, решил поменять все.
Тогда моя логика была проста: вот я все ждал — никто ко мне не
пришел, значит, надо перестать ждать, тогда не будет
разочарований.