Только на последней странице Марк
увидел странную фразу: «Эксперимент Эрмана Коля с тканью мира
закончился смертью троих участников». Он снова пролистал бумаги,
однако больше упоминания этого имени не нашел.
Убрав папку в сейф, Марк принялся
перебирать документы в секретере. На первом в связке письме стояло
имя отправителя: «Эйвель Кристоге-Миранса». Почерк был с сильным
нажимом, но слова разлетались как птицы — писали в спешке, на
эмоциях?
Текст состоял из одной короткой
строки: «Я расплачусь с тобой, отец». Марк спешно достал новое
письмо: «Я покидаю Арьент. Мы встретимся, когда я избавлюсь от
твоих трудов». Следующее написал другой адресат, и больше от Эйвеля
не было ни строчки.
— Кэй, у Кристоге есть дети?
— Конечно, — ответил парень,
откладывая стопку бумаг. — За столько-то лет!
— Имя Эйвель тебе знакомо?
— Да, это его младший сын. Он,
кажется, учится в Арьенте.
«Избавлюсь от твоих трудов» — а не
про переделку ли шла речь? Но мог ли Кристоге даже своего
сына?..
— А остальные дети? Кто-нибудь из
них остался в Альте?
— Я знаю только Иегеля, но они не
ладят.
— Почему?
Кэй пожал плечами. Марк еще раз
вгляделся в строки. Могла ли работа Кристоге быть причиной споров с
сыном? Стоило ли найти его и поговорить?
— Я кое-что нашел, — суррей замер
перед раскрытым шкафом, уставившись на ряды папок, на корешках
которых значились цифры. Он держал одну из них, и в заголовке на
первой странице было выведено имя: «Кинс Мортис». — Тут написано
про переделку. А там стоит папка с моим именем.
Побледневший Кэй положил дело
Мортиса и достал другое — на обложке аккуратными буквами было
выведено: «Кэйран Аскар».
— Так странно, я забыл, как меня
звали до того, как я стал сурреем. У них ведь имена всегда
короткие, я и не думал, что у меня было другое. Как я мог забыть? —
Кэй лихорадочно шептал, с бешеной скоростью листая страницы.
— Присядь, прочти, — Марк подтолкнул
его к креслу, а сам принялся осматривать папки, доставая одну за
другой.
Судя по именам и датам, в шкафу
Кристоге хранил дела тех, кого переделывал для себя — это была его
личная картотека уродцев, в которой он подробно описывал, как
кромсал тела и чего пытался добиться. Постоянно мелькали даты
смерти с пометкой: «умер от внутреннего кровотечения».
В стороне стояла папка,
пополнившаяся новым листом всего месяц назад — дело Дракона.