Сначала Марк разглядывал женский
силуэт, выложенный на стене шестеренками, затем повернулся и задел
кружку так, что пиво расплескалось, а капли попали на рукав
механика-одиночки.
— Извините, господин, — Марк
засуетился, виновато вжимая голову в плечи. — И вы извините, — он
повернулся к бармену.
Мужчина флегматично махнул
рукой:
— Это такая ерунда. Я долью вам.
— Все в порядке, — столь же
равнодушно бросил механик.
Марк задержался на его лице взглядом
и медленно произнес:
— Мне кажется, я вас знаю.
— Надо же, — ухмылка сделала
механика больше похожим на надменного афенора.
Темные волосы на висках были
выбриты, но спадающая на один глаз челка придавала ему лихой вид.
Этому же образу соответствовала серьга в ухе и татуировка в виде
оскаленной волчьей морды на внешней стороне ладони. Хотя черты лица
не давали забыть, что Иегель — сын Кристоге.
В Альте любили пообсуждать их
отношения, и найти парня не составило труда.
Афеноры не заводили семей. Когда
отец или мать перерождались, дети отнимали у них имущество — это
даже пересудов не вызывало, между ними шла постоянная борьба, кто
кого перехитрит. Однако у Иегеля и Кристоге сложились иные
отношения. Сын был таким же фанатиком, как отец, только его
интересы крутились вокруг механики, а не переделки. Конечно,
Крианса-Антервен мог закрыть на это глаза, но Иегель отказывался
жить, как афеноры. Он выбрал жизнь простого работяги и устроился на
завод, работал в одном цеху с другими механиками, с ними же ходил
на обед, ремонтировал паромобили и трамвайные вагоны, хотя
благодаря нескольким изобретениям его имя было известно даже за
пределами Альты.
— Вы господин Кристоге-Анария? —
Марк постарался вложить в голос трепет.
— Можно без господина, без Кристоге
и без Анарии. Ну а ты, всезнайка, откуда взялся?
Баритон Иегеля походил на отцовский,
но звучал ниже и грубее. В дешевой таверне, облюбованной заводскими
работягами, он казался чужим — его легче было представить
бунтарем-аристократом, голосующим против всего и всех.
— Я учусь в Альтийском техническом
университете. Мы изучали сконструированный вами тип двигателей. И
простите за мои слова, но вы не такой, как другие господа, эйлы
уважают вас.
— Как я счастлив слышать это.
Пропустив колкость мимо ушей, Марк
продолжил, не меняя восторженного тона: