Наш отдел располагался на пятом этаже гостиницы «Метрополь». (Значит, Сержантов из коммуналки оказался провидцем!) Это был отдел Англии и Америки. После работы мы все поднимались на восьмой этаж к Ивану Кузьмичу. Иван Кузьмич сидел в своём кабинете один-одинёшенек и, ковыряя спичкой в зубах, раскачивался на стуле. Нам, девчонкам-переводчицам, казалось, что он вот-вот грохнется затылком об пол и мы лишимся такого строгого и милого человека. Иван Кузьмич никогда не здоровался. Вместо этого мы слышали знакомые нам фразы: «Это дело надо прекратить!», «Вот-вот» или «Выгоню!» Мы к этому привыкли и не обращали внимания. А я, например, на фразу: «Ты у меня полетишь» – отвечала, улыбаясь: «Иван Кузьмич, вы мне льстите, значит, я – птица и у меня есть крылья!» Иван Кузьмич угрожающе смотрел на меня, улыбаясь глазами, и добавлял: «Выгоню!» Работы было много. Разъезжала с туристами на автобусах по Москве, проводила пешеходные экскурсии по городу с зонтиком в руках, возила английские и американские группы в Сочи и Ялту. Муж загулял, потому что меня никогда не было дома. Да и при мне тоже погуливал.
Поднимаюсь к Ивану Кузьмичу на восьмой этаж, вхожу.
– Это дело надо прекратить! Ты когда мохером перестанешь торговать?
– Я мохером не торгую, Иван Кузьмич, вы меня с Новиковой путаете.
Иван Кузьмич раскачивается на стуле со спичкой в зубах:
– Зачем пришла?
– Писать на группу, – отвечаю.
– Вот-вот, родственников искали? Живых? Мёртвых?
– А чем им могут помочь мёртвые родственники?
– С этими всё! – Иван Кузьмич долго думает. Потом надевает очки и говорит своё коронное: – Дааа… А живых?
– Живые им, наверное, не нужны.
Иван Кузьмич снимает очки:
– Это уж точно! Что предлагали?
– Предлагали только мужчины, от женщин никаких предложений пока не поступало, – отвечаю.
Иван Кузьмич нервничает:
– Что, что предлагали?
– А что может предложить мужчина женщине?
– Так тебе все предлагали?
– Все: старые, молодые, холостые и женатые!
– Ты у меня полетишь! Ну, так какие подарки получила, Лагутина? – я вынимаю из сумочки маленький флакончик французских духов и кладу на стол. – Это что за дрянь? Ты порочишь честь и достоинство советского человека, Лагутина! От такой большой группы мелочёвку принимаешь! А коньяк «Камю» они тебе случайно не подарили?
– Иван Кузьмич – отвечаю я, – завтра подарят.