Она расстегнула ворот и показала Милашке свою скважину меж
ключиц. Младшая служащая присмотрелась; глаза её расширились, но
она ничего не сказала.
– Вот. И он захотел сдать меня Канцелярии. Вот просто так, без
объяснений! Он взял ключ, и хотел меня, ну… – запнувшись, Алиса
выразительно покрутила пальцами перед своей шеей. Раз-два против
часовой стрелки.
Рыжеволосая девушка слушала молча.
– И я сбежала, да. Я не знаю, что со мной не так… но клянусь, я
в этом не виновата! Всё, что у меня есть, это послание от папы; и я
так боялась, что никогда его не… – Алиса сцепила руки меж коленей и
уставилась на носки своих ботинок.
– Я даже не соврала тебе, когда сказала, что ищу своё прошлое, –
проговорила она, чувствуя, как глазам почему-то стало горячо. – У
меня просто нет сил думать, что где-то на свете есть мой отец, и он
меня ждёт – а я вообще не представляю, что делать и где его найти!
Я не прошу понять меня, но…
– Да нет, – неожиданно сказала Милашка, и в голосе её не было
издевки. – Я тебя п-понимаю. Правда, понимаю.
– Ну, и вот… Если бы я знала, что у вас всё так строго, то не
пошла бы на это. Но я тогда просто не могла нормально думать!
– Да уж, «не думать» у тебя п-прямо очень хорошо получается! –
проворчала Милашка. Но смотрела уже без прежней враждебности.
Алиса повернулась к ней всем телом.
– Милашка, прости меня! – прижав руки к груди, выговорила она. –
Ты не представляешь себе, как мне стыдно! Клянусь тебе… не знаю
даже, чем, но клянусь, что никогда больше тебе не совру! Я знаю,
что трудно – но поверь мне, пожалуйста: сейчас я говорила только
правду!
Младшая служащая молча смотрела на неё. Долго; так долго, что
автобус успел замедлить ход и остановиться. И, наконец, прикрыла
глаза и кивнула, будто согласившись со своими мыслями.
– Я верю т-тебе, – неохотно сказала она. – Сейчас – верю.
И от этих слов внутри у Алисы разом стало светло и легко-легко.
Как будто она прямо сейчас могла воспарить под потолок каюты.
– Спасибо! Спасибо… Послушай, – черноволосая кукла дотронулась
до ладони подруги. – Когда всё закончится, и мы вернёмся в
Вертеполис, хочешь, я пойду с тобой в Шпиль и сама во всём
признаюсь? Тебя не накажут, а…
– А тебя – накажут так, что я д-до конца дней себе не прощу! –
перебила Милашка с ноткой возмущения. – Ещё чего в-выдумаешь?..
Ладно, – она встала с койки. – Здесь, п-посреди Захолустья, мы всё
равно ничего не решим. Давай сперва куда-то доедем, а потом
говорить будем.