– Ну, каково? А сколько лягухов
нужно, чтобы вкрутить лампочку, знаете? Вы это слышали, а? Нет,
послушайте! Три! Один чтобы вкрутить, а ещё двое – чтобы оттащить
его в больницу, когда он лампочку сожрёт, решив, что это
светляк!
И глупые шутки Грома тоже не
прельщали. Он просто ждал, когда шоу достигнет удобного момента,
чтобы вмешаться.
– Ну-ну, не сбейте ладони! –
заливался фигляр. – Главный номер ещё впереди! Сколько нужно
медведей, чтобы вкрутить лампочку – вы в курсе?
Ага, вот оно. Гром влил в себя
остатки напитка и мягко поднялся.
– Вы это слышали, а? Нет, послушайте!
Три медведя, и бесконечное число лампочек! Один вколачивает
лампочку молотом, второй подаёт новые, а третий слагает вису про
то, как бесконечна без света зимняя ночь!
Под грохот смеха Гром подошёл к рампе
сцены. Комик, собравшийся было отмочить ещё какую-то остроту,
осёкся; а медведь уже взобрался на сцену, нависнув над тощим
комедиантом, как скала.
Смех в зале резко стих.
– Добрый вечер, господа, – спокойно
сказал в микрофон Гром. – Не смущайтесь, я лишь хочу немного
расцветить вечер. Почтенный комик, у меня к вам тоже есть небольшой
вопрос. Загадка.
– Ааа… к-кто вы…
– А загадка следующая, – всё так же
бесстрастно продолжил Гром. – Сколько тупых, бездарных лицедеев,
набитых грубыми и обидными стереотипами, как чучело трухой, нужно,
чтобы разозлить одного очень большого и сердитого мишку, воевавшего
за свою страну, а теперь пришедшего сюда после тяжёлой, опасной
дороги для доброго отдыха – а вместо этого выслушивающего
оскорбления своего племени?
Он поднял стойку микрофона – и легко,
без усилий скрутил её в кольцо. Толпа ахнула; комик присел, коленки
его затряслись.
– Один, – закончил Гром. – Ровно
один.
И аккуратно, почти заботливо надел
скрученную стойку на шею комика, как хомут.
У Грома были свои представления о
том, как стоит веселиться.
…Спустя сто минут фильма жёлуди в
пакетах остались почти нетронутыми. Забыв о вкусняшках, вся
подавшись вперёд, Алиса с замиранием сердца следила за трагедией
отважного Капитана. Героя, сражавшегося за свою страну – и
преданного ей, нашедшего и потерявшего любовь и дружбу, открывшего
неведомые края и обретшего славу в обмен на счастье и покой…
И вот уже шли последние минуты, и
«Парсифида» уходила прямым курсом в неведомые, ледяные северные
моря. А Капитан – бесстрашный герой, в одиночку разбивший северных
ледовитых меховых лягухов, успевший прийти на помощь гибнущему
судну, спасти пассажиров и переправить их на встречный корабль –
теперь недвижимо застыл у руля. Ибо пальцы его намертво примёрзли к
штурвалу; и никто не пришёл на помощь тому, кто всегда спасал
других. Один на обледеневшем паруснике, он вёл свой корабль в
последнее плавание.