– На корабле… критическая ситуация… –
в забытьи бормотал Капитан сквозь вой вьюги. Разум его уже сковывал
безжалостный лёд, мозговые кристаллы угасали. – Команда сократилась
почти втрое… Включить сигнальные огни! Задраить люки! Заткнуть
выхлопное отверстие! Очистить дно от моллюсков!.. Поднять
якоря!
А сквозь эту душераздирающую картину
под грустную музыку проступали виды счастливого прошлого,
грезившиеся Капитану в его последний час. Солнечный Лос-Пальмос,
беломраморные дворцы, кружащиеся в танце пары. И гордый флаг
Республики, бьющийся на мачте на фоне солнца… Всё то, что он любил
– и что навеки оставил позади ради мечты.
– Удивительный холод… для этих широт,
– шевельнулись заиндевелые губы Капитана. – Набросьте… шинель…
И это были последние его слова.
«Парсифида» уходила навстречу льдам и
северному сиянию в полярную ночь. Снасти поросли сосульками, палубу
замело поземкой. И у штурвала – несломленный и не павший, с навеки
застывшей улыбкой на лице – замер в вечном плену холода Капитан
Белый Снег.
Экран почернел, и по нему поплыли
титры. На их фоне в зале поднялись чёрные фигуры – и загремели
аплодисменты. Алиса, уронив пакет, хлопала изо всех сил. Милашка
рядом не отставала: глаза и щёки её в отсветах экрана блестели от
слёз.
– …Чудесный фильм, – призналась
Алиса, когда вышли из театра. Утерев щёку, она с удивлением поняла,
что тоже плакала. Интересно, почему такое случается, если слёзы
нужны кукольному телу лишь для промывания глаз? (В каюте автобуса
она почитывала украденный механатомический атлас).
– Неплох, хотя кое-какие неточности
есть, – заметил Роджер. – Мичман во флоте Второй Республики был
низшим званием, не то, что у нас. И армия их никогда не…
– Роджер, не надо, пожалуйста, –
попросила Алиса. Капитан покладисто умолк.
День клонился к вечеру. Дубовые кроны
позолотило закатным солнцем; в небе реяли громады облаков.
Завтрашний день обещал быть ненастным.
По пути в Гавань Роджеру пришла в
голову ещё одна идея. Они зашли в дверь под вывеской «Визиосалон»,
где для публики крутили визиофонные фильмы, и заплатили за
«приватный просмотр». (Роджер ловко изобразил из себя клиента,
опершись локтем на стойку и фамильярно потребовав «чего-нибудь
остренького, гас-спада!»). Их провели в маленькую комнатушку с
четырьмя стульями, визиофоном и экраном на стене.