Скандал был страшный. Того доцента,
его учителя, отстранили от работы: он где-то так и пропал. А
Кипятка казнили смертью, впервые за много лет. Даже не стали от
него запчастей брать – расплавили живьём.
– Как расплавили?
– В ковше с кипящим металлом, на
площади! И знаешь, какие были его последние слова? – в голосе
Милашки прозвучали отголоски сладкого, детского ужаса пополам с
восторгом.
– Когда его уже на крюке в ковш
опускали, и одежда на нём горела – он, говорят, посмотрел на
восток, где солнце всходило, усмехнулся и сказал: «Прощай, детка.
Возвращайся скорее!» И никто так и не узнал, что он имел в
виду.
Милашка замолчала. Алиса,
впечатлённая этакой сказкой на ночь, тоже переваривала впечатления.
Прошло много времени, прежде чем из темноты вновь раздался еле
слышный голос:
– Знаешь, Алиса, – Милашка запнулась.
– Ты… п-прости меня, пожалуйста.
– Да брось. За что мне тебя прощать?
Я уже давно…
Но Милашка уже отвернулась к стенке и
затихла.
Алиса закрыла глаза, прислушиваясь к
мерному тиканью шестерёнок в груди мальчишки. И сама не заметила,
как погрузилась в сон.
И вновь ей снилась пустыня. Янтарный
в охристых полосах песчаный простор, колышущиеся в жарком мареве
барханы, далёкие очертания красных гор, будто миражи.
Ветер вздымает песок, закручивает его
в воздухе и несёт прочь. Но сквозь рябь палящего зноя и песчаное
марево медленно проступает нечто огромное, зависшее над песками…
Вихрь застывшего в движении камня, острые иглы башен и кружева
стен…
***
– Здесь, – сказал Лайхе,
остановившись и уткнув посох в тропу.
Алиса даже не сразу поняла смысл
слова. За неполные семь дней восхождение в горы превратилось в
такую однообразную, изматывающую процедуру, что ей, бездумно
переставлявшей ноги, временами казалось, что они так и будут без
конца лезть всё выше, пока не уйдут за облака.
Здесь? Вот она, цель пути? Алиса
оглянулась, чувствуя, как недоумение, не успев перейти в радость,
сменяется отчаянием. Да, отсюда, с тропинки, открывался именно тот
пейзаж, врезавшийся ей в память. Но кругом всё тот же камень и
редкая рыжеватая трава, никаких следов… чего-либо! И вот ради этого
они шли так долго?
– Что – «здесь»? – переспросила она,
ещё надеясь на утешительный ответ.
– Здесь перебираться будем, – пояснил
Лайхе. – Сдаётся мне, нам повыше надо. Вон туда! – и он показал
концом посоха на широкий уступ выше и дальше по склону.