На стене девушка заметила выцветший
плакат, изображавший ещё одну куклу – усатого парня в мундире и
каске с узкими полями. На фоне языков огня, солдат замахивался
изогнутым клинком-мачете, отважно грозя клубящейся в углу плаката
тьме, из которой проступали злобные лупоглазые рожи и хищные
перепончатые лапы. Лозунг на плакате гласил: «СМЕРТЬ БОЛОТНОЙ
ГАДИНЕ!».
«Ого. Да тут ещё и война… Была, по
крайней мере».
Позади комнаты, из которой вышла
кукла, располагалась каморка. Дверь была закрыта. Кукла попыталась
открыть – бесполезно, заперто. Тогда она приложила к створке ухо:
внутри что-то тихо, еле слышно жужжало. Похоже, именно туда вели
шланги от часов-саркофага. Может, там находился источник, питавший
их энергией?
Дальше по коридору были ещё две
комнаты. Дверь в первую разбухла, покосилась и закрывалась
неплотно: кукла отворила её – и в лицо ей дохнул сквознячок. Окно в
комнате было открыто настежь, паркет под ним вздулся и почернел от
дождей, а обои по углам местами заплесневели. Здесь всё тоже было
разгромлено. В стенах зияли выбоины, будто кто-то вбивал в них
костыли, торчали обрывки толстых проводов. Кажется, раньше здесь
была мастерская: на стенах местами сохранились пожелтевшие чертежи.
Девушка пригляделась…
Рисунки изображали кукол. В полный
рост и по частям: разобранные руки и ноги, отдельные детали,
стрелки с каракулями подписей. Девушка осмотрелась и разглядела на
полу разбросанные и растоптанные инструменты. Кое-где валялись
книги со слипшимися от сырости и почерневшими листами. Кукла
подобрала одну и попробовала открыть. Там, где можно было что-то
разобрать – страницы были заполнены схемами и непонятными
словами.
– «Авто-рекомбинационные
кристаллические решётки», – прочла кукла. Да уж… Если загадка её
прошлого где-то и скрывалась, то оставалось надеяться, что не в
этих книжках!
Ветерок колыхал обрывки истлевших
занавесок на окне. Подойдя ближе, кукла выглянула наружу.
Внизу была широкая улица, посередине
которой пролегал канал с перекинутыми через него ажурными
мостиками. Улицу обрамляли дома в три-четыре этажа; фасады их были
украшены вычурной каменной резьбой, усажены балкончиками с коваными
перилами. Но всё здесь казалось запустелым: окна зияли слепыми
провалами, облицовка осыпалась и обнажала бурую кирпичную кладку. С
балконов и из окон свешивались бороды вьющихся растений, кое-где на
кровле даже проросли деревца. Было ясное утро, и над крышами в
голубом небе реяли невесомые облачка. Солнце играло бликами на
водах канала.