Гром отступил в сторону и сделал приглашающий жест лапой. И лишь
теперь девушки обратили внимание на транспорт, припаркованный
позади него.
Автобус. Но от того кургузого старичка, что вёз их в Нижний
Город, «Икар» отличался, как термоплан Канцелярии – от ярмарочного
воздушного шарика на нитке!
Выкрашенный в потускневшие белый и красный цвета, автобус был
огромным, трёхъярусным; два верхних «этажа» имели окна, нижний же
был обшит бронёй. Громадные, по плечо Алисе, могучие колёса
оплетены цепями. Задние колёса, вынесенные в стороны для
остойчивости, сверху закрывали броневые кожухи. С бортов автобуса
свисали сетки, набитые тюками, ящиками и бочонками.
А из крыши, ограждённой перилами, выступала мачта с реем, в
паутине снастей и в коконах свёрнутых парусов. На самой верхушке
мачты трепыхался на ветру полосатый флюгер-чулок.
Пока изумлённые девушки, задрав головы, рассматривали флюгер,
капитан Роджер подошёл к передней части автобуса. Радиаторная
решётка меж громоздких фар-прожекторов была поднята, и наружу из
внутренностей машины торчали чьи-то ноги в засаленных штанах с
накладными карманами.
– Эгей! Петрович! – Роджер постучал по борту. – Внешний мир
вызывает Петровича, приём! Какие новости?
– Жить можно, капитан! – бодро ответил изнутри голос, гулко
усиленный нутром автобуса. – Правда, как долго – не поручусь!
Поизносился старичок наш, ему б кишочки почистить, да сердечко
перебрать.
– Пора отчаливать. Мы готовы?
– Ну-у, вообще-то… Пневмошланги подпускают, двери заклинит, того
и гляди. Манжеты уплотнительные поистёрлись, менять надо. Свечи
запальные устарели. Маслопровод прочистить, пружины сцепления
поставить новые – старые уже ни к…
– Петрович, нам срочно пора.
– Тогда всё в порядке, к отправленью готовы! – доложил Петрович,
выбравшись наружу и распрямившись. Но даже так ростом он оказался
меньше Милашки – маленький, сутулый старик-кукла. Именно старик:
потемневшее и обшарпанное лицо покрывала паутина светлых трещинок,
пышная белая борода (впрочем, сейчас перепачканная мазутом)
топорщилась кустом. Из бороды выглядывал внушительный, чёрный от
сажи нос, над которым весело блестели маленькие голубые глаза.
Седые волосы лохмами торчали по бокам лысины – впрочем, старик тут
же достал откуда-то мятый картуз, похлопал им о штанину и
нахлобучил на голову.