Громовой голос комментатора из рупоров не мог заглушить слитного
гула голосов, скандировавших лозунги. Толпа на трибунах Вертепа
колыхалась, будто четырёхцветное море. На поле, озарённом батареями
прожекторов, суетились красно-жёлтые и бело-голубые фигурки; мяч
летал меж пинающих ног, и каждому его манёвру вторили вопли
зрителей, свист и гудки.
– И-и-и вот он, решающий момент! Бомбардир «Струбциния»
завладевает мячом! О-о, неужто, близится его коронный удар? Никто
ещё не смог его взять! Да, да, друзья, он ведёт мяч к воротам
«Электрофора», обходит Соренсена, обходит Билькевича! Выходит один
на один с вратарём! Удар! Го-о…
Бомбардир красно-жёлтых нанёс могучий удар – но в последний миг
подлетевший сбоку защитник успел в прыжке впечатать пинок в уже
летящий в ворота кручёный мяч. Изменив траекторию, вращающийся мяч
с гулом понёсся в сторону трибун бело-голубых. Красно-жёлтые
разразились разочарованным воем – тогда как трибуны «Электрофора»
буквально всплеснулись: ликующие болельщики вскочили с мест,
заметались над головами флаги… И тут летящий мяч, пронёсшись над
трибунами, как ядро из катапульты, со всей силы врезался одному из
радостно вопящих бело-голубых прямо в подбородок.
Удар, треск! Оторванная голова болельщика в кепке взлетела в
воздух. А тяжёлый, пружинный мяч из оббитых резиной бронзовых
шестигранных пластин – буквально взорвался от удара. Металлическая
шрапнель вперемешку с пружинами брызнула во все стороны, хлестнув
по болельщикам.
– …о-о-отов поспорить, такого мы не ждали! – тоном ниже
ошеломлённо проговорил комментатор. Но его уже не слушали. Голова
описала над головами зрителей дугу, упала в проход и покатилась по
ступенькам, ошалело хлопая глазами.
Сидевший в верхних рядах, на самой «галёрке», Воробей – до этого
безучастный к игре, и втихомолку пытавшийся открутить от сиденья
уже четвёртый болт – увидев это, вскочил с места. Взобравшись на
спинку переднего сиденья, он поскакал через ряды и зрителей, будто
горный козёл, даже позабыв о хромоте. Поравнявшись с катящейся
головой, схватил её под мышку – и с безумным хохотом ринулся к
выходу.
– Стой! Куда, падла?
– Лови!
Деф вспрыгнул на перила лестницы, лихо съехал по ним, прижимая к
груди голову, и выкатился на улицу. Вслед за калекой из дверей
вырвались несколько бело-голубых болельщиков. Уйти от них на хромой
ноге нечего было и мечтать – и Воробей швырнул голову в
преследователей. Первый из болельщиков еле успел поймать её.