И? К чему это? Женщина ты мне мозги пудришь? Ох, господь, дай
силы понять эту грешную женщину.
— Нилрем Грейрат, посмотри туда, — неожиданно резким для меня
тоном, оповестила Лили. Быстро вытянула руку и оттопырила палец,
указывая на реку, нет, скорее на тех ребят, которые о чем-то
болтали и смеялись. — я верю, что вы усвоили слова, сказанные мной
раньше. Возможно не все до конца, но часть моей скромной мудрости
должна была засесть в вас. Теперь вы понимаете, почему они
смеются.
Подул ветер. Теплый, не сильный и порывистый, как любит бушевать
старый пройдоха на воле, а нежный и окутывающий. Вдалеке звучал лай
собаки, а чуть его перекрывая на уши падал звук птиц. Нос щекотали
всевозможные запахи, которые, казалось бы, явились только сейчас,
ведь раньше они прятались, страшились и боялись меня. Но не сейчас.
Кого же успокаивала своими речами Лили? Меня? Себя? Их? Кого их?
Какая забава у местных, оказывается. Делиться философскими мыслями,
со считай новорожденными. Видимо не смущает моего, Цербера на день,
сколько мне лет и когда я родился. Да, она была права. Верна и
права от кончика языка и до пяток. Эти люди, этот мир, все здесь
такое странное и чужое. Невнятное, глупое, предсказуемое и
бесящее.
А, впрочем, здешние люди, по нраву мне больше. Простые как
палец, обычные, не сокрытые за правилами… живут. Даже малец, что
секунду назад утопал, оказавшись на суше, захохотал, как это делают
старики над пропастью времени. Нет в его голове и мысли о истерике,
о злости и гневе, как было бы, живи он в моем времени. Почему эти
люди так рады и бодры?
— Люди счастливы, потому что живут.
— Нил, как думаешь, кто придёт?
— Строители.
— Очень смешно.
А по саркастическому тону Рудэуса и не сказать, что моя
секундная слабость была принята за благо. Я и сам мастак шутить,
особенно когда дело заходило на территорию брата. Вернее, будет
высказаться, сколь сложно жить без возможности выражать мысли так,
как тебе этого хочется. Вчера, мне довелось пройти по льду,
толщиной не больше четырех атомов. Будь за моей спиной невидимый
секундант, а не Цербер с очками, уверен, мне самая дорога в книгу
Гиннеса, как человека, прошедшего по самой тонкой корке льда.
Тогдашний случай показал мне много, и столь же много приоткрыл о
мире. Как страшно. Страшно жить в этом мире.