Хрен с ним! Маннергейм производит
впечатление надёжного человека. К тому же есть вероятность, что мне
понадобится свидетель, которому поверят в высоких кругах. Сам я
пока ещё не в большом авторитете у власть предержащих.
- Проверяю одну гипотезу, господин
барон, - сообщаю я.
- Думаете, Вержбицкий – японский
шпион? – усмехается финн.
- А вот сейчас и узнаем. Вы как – с
нами? – испытывающее смотрю на тролля.
- С вашего позволения, приму
посильное участие, - легко соглашается барон. – Но, если решу, что
ситуация развивается неподобающим образом – вмешаюсь.
Втроём из укрытия наблюдаем, как
Вержбицкий подходит к бойцам из секрета. Начинает ездить им по
ушам, выражать недовольство: это ему не нравится, и то - и вообще,
извольте застегнуться на все крючочки и встать по стойке смирно,
когда с вами разговаривает офицер!
До боли знакомая картина!
Пропесочив казачков (а штабс-капитан
проделал это легко и непринуждённо), Вержбицкий оставил их
задумчиво потирать затылки, а сам вдруг шагнул в высокие заросли
молодых деревцев и пропал из виду.
А вот это нехорошо, не порядок!
Мы втроём резко срываемся с места и
бежим в заветные «кустики», где скрылся штабс-капитан. Хорошо, что
никого не надо было инструктировать: как вести себя тихо, не шуметь
и не привлекать внимание, умеют все, и дадут мне сто очков
форы.
Один из часовых открывает рот, чтобы
приветствовать командира, но я на бегу делаю упреждающий знак.
Пластуны – народ понятливый, дураки на передке долго н живут, так
что всё проходит как по маслу.
Уже в зарослях амулет начинает
ощутимо печь… Правда, источник угрозы и угрозы ли, пока
непонятен.
Пока вижу одного Вержбицкого. Он
стоит к нам спиной. Что делает – непонятно…
Его рука лезет в боковой карман,
достаёт из него тонкую хреновину, что происходит дальше – опять же
не могу сказать, поскольку не вижу.
На помощь приходит слух.
Эта самая хреновина – что-то вроде
свистка, который издаёт мелодичный, но при этом очень высокий по
тональности звук. Я скорее догадываюсь о нём, чем реально
слышу.
С каждой трелью амулет становится всё
горячее.
На Вержбицкого он не реагировал,
значит, это кто-то другой и он подбирается ближе.
Судя по хищно раздувающимся ноздрям
характерника, Лукашин тоже что-то почуял, да и наш тролль проявляет
беспокойство.
На полянку выбегает мелкое мохнатое
существо. Издали оно кажется мне крысой, но потом я начинаю
различать детали и понимаю, что тварь больше напоминает чебурашку:
такое же лупоглазое и ушастое. Только вместо умилительной улыбки –
злобный оскал, а полной пасти зубов позавидует любая акула.